Он снова, нарочно неторопливо, обтёр платком лицо и задал вопрос:
Вы вчера в турецкую баню «Солнце» не ходили?
— Собирался пойти, да у меня тут сейчас срочная работёнка скопилась на два-три дня.
Ёсимута показал на груду неразрезанных плакатов и заметил, что, если всё сегодня вечером не обработать, нипочём не успеть, да только делать уже ничего не хочется.
— А вы не знаете ещё какого-нибудь мужчину, которой мог быть с убитой в близких отношениях?
При этом вопросе Ёсимута потёр толстым пальцем глаза и сказал:
— Да, знаю одного, только он преступником быть не может.
— Что же это за человек?
— Фамилия его Сакакибара. Молодой человек. Стихи сочиняет.
— Значит, поэт?
В глазах у Тагути мелькнуло недоумение. Поэт? Не такая уж неестественная линия связи прорисовывалась между девицей из турецкой бани и владельцем бумажной мастерской. Даже, пожалуй, всё как-то сходилось… Но вот при чём тут поэт? Тагути терялся в догадках.
— И какие же были отношения между потерпевшей и этим поэтом?
— Ну, она в жизни всякого натерпелась, а Сакакибара, значит, слушал её рассказы и сочувствовал. Она ещё говорила, что, как потолкует с Сакакибарой, так на душе легче становится. Была у него, наверное, эта… как бы сказать… поэтическая душевность. Она, правда, в последнее время очень счастлива была, что за меня выходит, так что не все уж там были одни жалобы…
— А не мог этот самый Сакакибара оказаться негодяем? Может, он своими чувствительными разговорами из неё золотишко вытягивал?
— Да нет, он на такое был не способен. Встретитесь с ним — сами поймёте. Настоящий интеллигент, хотя носа особо не задирает. Хороший человек.
— И где же с этим хорошим человеком можно встретиться? Куда отправляться?
— Где он живёт, я не знаю, только он часто заходит в «Жюли». Такой маленький бар за станцией. Я там с ним и познакомился. Ещё он иногда сборники стихов своих продаёт возле памятника собачке Хатико в Сибуе. По пятьдесят йен экземпляр. Я тоже один купил, да что-то ничего там не понял.
Значит, продаёт стихи? Тагути припомнил, что сам несколько раз видел такого продавца стихов возле Хатико. Помнилось только, что мужчина высокий, худой, с виду вылитый хиппи. Видел-то он его мельком, когда проходил мимо. Так, случайные обрывки воспоминаний. Но если с ним встретиться, наверное, можно понять, что он за человек на самом деле. На прощанье Тагути спросил:
— Вы вчера здесь так и работали всю ночь?
Ёсимута неторопливо изрёк в ответ:
— Ну да. Только часика три вздремнул в том кресле.