В тесном полутёмном помещении было всего двое посетителей. Один, пожилой мужчина с усиками, пошучивал с хозяйкой за стойкой бара. Тагути взглянул на второго. Лицо этого молодого человека было ему знакомо. Длинные волосы, бородка… Он сидел за дальним столиком и покручивал в руках полупустой стакан. Перед ним на столе лежала книга с ярко-красным корешком. Подойдя поближе, Тагути прочитал название: «Бодлер. Стихотворения». Он сел напротив молодого человека.
— Господин Сакакибара, не так ли?
При этом вопросе юноша поднял голову. Может быть, оттого, что в зале было темно, лицо его казалось неестественно белым, но в потупленных глазах пряталась усмешка.
— Я из районного управления полиции Сибуя, — начал было Тагути, на что его собеседник, будто забегая вперёд, сразу бросил:
— Я сразу понял, что вы из полиции. Может, от инспектора или от полицейского пахнет по-особому?
— Может быть. Я внимания не обращал.
— А навозные жуки сами вони и не чувствуют.
— Что, не любишь полицию?
— Не очень-то. Строят из себя защитников справедливости. Объясняются всё таким официозным языком. А стоит только пойти против системы, совершить какое-нибудь пустячное нарушение, как уже все разговоры о справедливости отброшены — и тебя прессуют вовсю. Я сам участвовал в демонстрации протеста против визита Сато в Америку- так потом неделю отсидел.
— Ну-ну! — хмыкнул Тагути.
На это Сакакибара с ироничной усмешкой заметил:
— Ну чего вы строите такое несчастное лицо? Вы ж небось пришли меня допрашивать насчёт той убитой девушки? С того и начинайте.
— Пожалуй, так и есть.
Обернувшись к стойке, Тагути заказал пива. Он нахмурился в задумчивости — меж бровей пролегла складка. Однако, когда он снова повернулся к юному поэту, на лице уже светилась приветливая улыбка.
— Вообще-то встреча с тобой имеет прямое отношение к делу. Само дело мне интересно, значит, и ты тоже интересен, и встреча наша имеет смысл, если учесть, какой ты человек.
— Какой же?
— Ну, если судить по моему двадцатилетнему опыту работы в уголовном розыске, вот такие ироничные типы, как ты, на самом деле очень простодушны и непосредственны. Только они стыдятся своей непосредственности и норовят напялить маску циничного злодея или ироничного скептика.
— Значит, вы считаете, что я такой непосредственный? — слегка усмехнулся Сакакибара. Смех у него была какой-то женственный. Тагути обратил внимание, что и пальцы у юноши были длинные, тонкие, женственные — под стать его смеху. Пальцы, в которых чувствовалось изящество.
— Что же, двадцать лет работы вам такой нелепый примитивный взгляд на людей привили? — саркастически ухмыльнулся Сакакибара. — Человек — существо сложное. О нём вот так наотмашь, по первому впечатлению судить нельзя. А если у вас такая примитивная психология, то хоть бы и в нынешнем вашем расследовании вы никогда преступника не поймаете.