— Это ее личное право, — комментировал он. — В своей комнате каждый волен делать все, что он хочет.
— Может, отдохнете малость, а то, неровен час, опять упадете, — Лизи протянула мне руку, желая помочь. Но в этом больше не было необходимости. Перспектива увидеть наконец эту овеянную тайной комнату сразу же окрылила меня. Я бросилась вверх по лестнице, по длинному, обшитому досками проходу, в мансарду, где еще никогда не бывала. Здесь располагалась часть комнат для прислуги. Мы остановились перед массивной дубовой дверью.
— Прошу вас, — ласково сказала Лизи и бесшумно открыла замок, давая мне возможность первой войти в ее святилище. Она сразу же закрыла дверь изнутри, сунула ключ в карман фартука и подошла к окну, чтобы затворить его. Я тем временем осматривалась по сторонам. Зрелище меня удивило.
Да, подумала я, прислуга так не живет. Но дама — тоже. Так кто же? Я не могла найти точного определения, но то, что увидела, привело меня в полный восторг.
У Лизи, оказывается, тоже был ковер. Точно такой же, как у меня. Только ее ковер не зеленый, как мой, а шоколадно-коричневый. С розовым бордюром. А на ковре лежала венская подушечка для ног, расшитая дорогим узором в мелкий горошек, какие увидишь разве что в спальнях знати.
Комната небольшая, но уютная и светлая, с окном, открывающимся наружу. А самое удивительное, что она элегантная, хотя и с налетом вульгарности. Такого я еще никогда не видела.
На шкафу были расставлены изображения святых вперемежку с дешевыми сувенирами, привезенными с курортов и разных поездок. В этих сувенирах было что-то пошловатое, но их полностью затмевал роскошный веер из страусиных перьев ярко-красного цвета, прикрепленный к стене. Я никак не могла прийти в себя от удивления: подобные вещицы можно было увидеть только в дорогих салонах. Даже у моей тетушки не было такого веера от Макарта. Лишь принцесса Валери держала в руках подобный веер — разумеется, с величайшим достоинством.
Ганс Макарт был знаменитым придворным художником, прибывшим в Вену шесть лет тому назад. Все, к чему ни прикасалась бы его рука, все его эскизы, его насыщенный колорит, его манера декорировать интерьеры, расшивать покрывала, драпировать гардины — все молниеносно становилось модным и, подобно пожару, распространялось по всей империи. Возьмем, к примеру, красный салон в нашем отеле. Но как такой веер оказался у кухарки Лизи?
Мебель в комнате принадлежала отелю — весьма солидная, резная, темного цвета. А на большом столе стоял роскошный серебряный русский самовар. Рядом с ним — желтая керамическая ваза, в которой красовался букет от Макарта, составленный из экзотических веток, пестрых перьев, цветов из искусственного шелка и сказочно переливающихся стеклянных шариков ручной работы. Все это принадлежало Лизи. Как, впрочем, и дивной красоты икона, висящая над ее кроватью и изображающая черную Мадонну из Ченстохова. Лизи уловила мой взгляд.