— Салов! Отсюда ни шагу! Передай Шведову и Кускову — обороняться здесь будем! Я сейчас вернусь!
— Понял! — Подхватив автомат, цыган побежал в дальний конец отростка, где были Кусков и Шведов, а Павел выскочил в основную траншею, повернул туда, где оставался Махтуров.
Но тот и сам уже бежал навстречу, увлекая за собой маленького Панькина.
— Там еще кто-нибудь есть?
Махтуров оглянулся на Панькина, тот отрицательно покачал головой.
— Давай за мной! — развернувшись в обратную сторону, приказал Павел.
Втроем они пробежали несколько десятков метров до узкой траншее, прихватили с собой Густельского с Шукшиным и, не встретив больше никого, вернулись назад.
Теперь, считая Салова, Кускова и Шведова, их было восемь человек — немало. Отослав Панькина, Шукшина и Густельского в центр, Павел и Махтуров залегли у самого поворота. Стали ждать, как повернутся события дальше.
Немцы, распахнув ворота кителей, набегали, дико крича и беспрерывно строча из автоматов. Очереди свистели над головой, густо сыпали по брустверу. Но уже проявлялось в их беге что-то нерешительное. Оказалось, к штрафникам с тыла пришла подмога.
Павел не видел, когда за спиной появился расчет сорокапятимиллиметрового орудия. Обернулся, лишь услышав близкий орудийный хлопок. Выкатив пушку на прямую наводку, артиллеристы били по отползавшему бронетранспортеру. Оттуда же, из глубины обороны, к ним на выручку спешила большая группа солдат, скученно, неровно выбежавших из редколесья. Бойцы с разбегу махали в траншею, растекались по окопам.
На Павла и Махтурова сверху свалился рослый сержант с гвардейским знаком на гимнастерке, а за ним еще с десяток бойцов, притащивших с собой станковый пулемет.
— Держись, штрафнички! Сейчас мы им врежем!..
Сержант быстро, сноровисто установил «станкач» в развороченном миной гнезде, ловким движением пальцев перевел на нужную отметку рычажок на прицельной рамке, предварительно сдув с нее пыль, и припал к прорези, надавив на спуск. Выпустив коротенькую прицельную очередь, сержант подправил прицел и ударил по распавшейся и наполовину залегшей фашистской цепи, не скупясь, длинно и раскатисто.
Артиллеристы между тем разбили бронетранспортер, и он, осев набок, занялся огнем. А в далеком тылу у фашистов возникли силуэты двух стремительно приближавшихся «тридцатьчетверок». Их появление определило переломный момент.
Отстреливаясь, немецкие автоматчики стали отходить назад, к овражку. В самый раз было их преследовать. Павел полез наверх, намереваясь скомандовать «Вперед! За мной!», но перед глазами вздыбилась земля. Жарко пахнувшая в лицо волна сбросила его вниз, в висок ударил жесткий мерзлый ком земли, и он, кажется, провалился в короткое беспамятство.