В «Коммунисте» попалась заметка об успешном ходе ремонта тракторов в Сосновской МТС. Дроздов и Муратов переполошились:
— Это ж наша МТС! О нас пропечатано!..
Выпросили газету, каждую строчку раз по пять перечитали.
— Мой «СТЗ» на стану в колхозе остался, Дуське Фроловой, поди, передали, — сокрушенно припомнил Дроздов, — и че с ним делать будет, дуреха, — ума не приложу. Не петрит ведь ни бельмеса. А в нем бы только кольца поменять да перетяжки вовремя делай — весну-то и отпахал бы…
— Можа, инвалид какой с фронту подвернется, — высказал догадку Муратов, но и сам, верно, не очень на нее полагался.
Сикирину родной завод припомнился.
— Ты со мною не спорь! — напирал он на Туманова. — Говорю тебе, про нас в «Правде» прописали — значит, слушай. Н-ский авиационный на 156 процентов план выполнил. Наш это завод, точно. У нас знаешь какие мастера? Во! — показал он большой палец. — Я сам двадцать три года у станка простоял. Всей твоей жизни не хватит…
— Наш — ваш! Сто пятьдесят шесть процентов! — непонятно на что озлясь, поднялся Бачунский. — Фронту самолеты нужны, а он за картошкой трубачил, мастер хваленый…
Сикирин обиженно крякнул, но возражать не стал. Пойми, какая муха этого Бачунского укусила: то молчит, слова не добьешься, то к каждому пустяку цепляется, поедом ест.
У Павла свои заботы: распоряжение комбата до сих пор не выполнил. Надо было сбегать в штабной вагон, пока встречного дожидались, — забыл. Теперь мучился.
Махтуров, сосредоточенно молчавший рядом, пошевелился:
— Как тебе сегодняшняя оперативка?
— А что? — схитрил Павел, догадываясь, какие думы обуревали товарища. Еще когда зачитывал сообщение об обстановке под Харьковом, насторожился. Не понравилась она ему.
— Брось, не финти! — недовольно нахмурился Николай, не поверив в его простодушие. — На немецкое контрнаступление смахивает эта ожесточенность боев под Харьковом. Не находишь?
— Судя по формулировке — похоже.
— Неужели после Сталинграда очухались, гады, и опять наступать начнут?
— Поживем — увидим, — уклончиво отозвался Павел. Ему, как и Махтурову, не хотелось верить, что после победы под Сталинградом инициатива сможет перейти к противнику.
* * *
Колышлей, Сердобск позади остались. А поезд все шел и шел. Всякий раз, минуя станции, сбавлял ход, но не останавливался. Вагон мерно покачивало. Железная крыша прогрелась под солнцем, добавила духоты.
Витька Туманов с полчаса сбоку примащивался. Физиономия постная, виноватая. И так приляжет, и эдак, и носом многозначительно пошмыгает, а Павел все не замечает.
— Паш!
— Чего тебе?