Он взглянул в окно, на проезжавшую мимо машину, потом посмотрел на глобус.
— Да знаю, — сказал он. — Просто чувствую я себя нынче не лучшим образом.
Когда-то, в штате Миссисипи, мы с ним пошли под вечер на разъездную ярмарку округа, разбившую свои шатры неподалеку от нашего дома. Я побросал резиновые мячики в тряпичных кукол с рыжими косичками и ни в одну не попал. Потом пострелял из заряжавшегося пробками ружья, сбил несколько плававших в тазу уток и получил в награду пакетик белых сладких пастилок. Отец, оставив меня одного, ушел в шатер, где показывали какое-то представление, до которого я еще не дорос. Я стоял снаружи на посыпанной опилками земле, слушая доносившиеся из балагана голоса людей, музыку аттракционов, смех. Ярмарочные фонари сообщали небу желтоватый оттенок. Выйдя в толпе мужчин из балагана, отец сказал, что зрелище было поучительное, но и не более того. Мы с ним покатались на электрокарах, сжевали несколько ирисок и вернулись домой. Больше я ни на одной ярмарке не был, да меня на них и не тянуло. Мальчики из шахматного клуба говорили, что на «Монтанской» показывают скот, птицу и сельскохозяйственные машины, а пользы от нее ноль. Однако пчелы по-прежнему интересовали меня.
Втирая в сапоги полировальную пасту, отец дышал через нос. Запах она издавала сильный, более резкий, чем у ваксы, и едкий, — я решил, что из-за него-то отцу и не по себе. Наконец он выпрямился, отложил тряпку и провел ладонями по лицу — словно умываясь, потом откинул ими назад волосы, отчего запах еще и усилился. Крепко зажмурился и открыл глаза.
— Знаешь, в детстве — в Алабаме — у меня был дружок, живший на нашей улице. А один наш сосед, старый доктор, держал в том же доме приемную и как-то раз зазвал к себе моего приятеля. И попытался проделать с ним всякие глупости, нехорошие. — Говоря это, отец не сводил темных, поблескивавших глаз с жестянки с пастой, но теперь театрально поднял взгляд на меня. — Ты понимаешь, о чем я говорю?
— Да, сэр, — ответил я, хоть ничего и не понял.
— Мой друг, его Бадди Инкстером звали, доктору, разумеется, отказал. Сразу пошел домой и все рассказал матери. И знаешь, что она ответила сыну?
Отец моргнул, вопросительно склонив набок голову.
— Нет, сэр.
— Она ответила: «Бадди, иди и скажи старику, чтобы он бросил эти штуки!»
Сестра начала заполнять ванну. Даже при работавшем вентиляторе мне было жарко в одежде. Дверь ванны закрылась, клацнула задвижка.
— Ты понимаешь, что хотела сказать его мама? — Отец взял двумя пальцами крышечку пасты и аккуратно навинтил ее на жестянку. Послышался тихий щелчок. — Конечно, если бы он проделал такое