— Не нужно, я его заберу.
— Уверена?
— Да.
— Никаких проблем, если…
— Я сказала, что заберу его, — резко отвечаю я. Правило вежливости нарушено, и я тут же съеживаюсь.
Джек наклоняется и стирает с мыска сверкающего кожаного ботинка невидимую ворсинку. Обращаясь к ботинку, он спрашивает:
— И чем вы будете заниматься?
— Не знаю. Наверное, швырну его в пруд. Если пруд замерз, то в озеро.
Он выпрямляется. Никакой улыбки.
— Конечно, я привезу его домой, — вздыхаю я. — Накормлю безлактозным ужином и буду играть с ним в «Лего» или в динозавров, пока ты не вернешься.
— Можешь взять фильм в прокате.
— Не хочу. Не забывай, ему не разрешают смотреть телевизор. Все будет в порядке.
— Если ты так считаешь…
— Я уверена. Все будет в порядке.
Джек кивает. Он застегивает пиджак, потом расстегивает его.
— Я подумал об этом мероприятии в парке… О Марше памяти.
— Да?
Я вообще об этом не думала.
— Ты все еще хочешь пойти? — спрашивает Джек и тут же продолжает: — Думаю, нам всем следует принять участие. Втроем. Это будет для нас небесполезно. Мы пойдем туда вместе.
— Хорошо, — отвечаю я.
Он наклоняется и замирает, его губы — совсем близко от моего лица. Я сокращаю расстояние. Мы целуемся впервые после случившегося на Гарлем-Меер, впервые после ссоры. Это самый обычный поцелуй, не слишком нежный или страстный, но знакомый и уверенный.
— Увидимся вечером, — говорит Джек.
— Не беспокойся, все будет в порядке.
Разумеется, нет. Когда Уильям видит меня в коридоре возле Алой комнаты, он хмурится, склоняет голову набок и, судя по всему, оценивает ситуацию и свои возможности. А потом говорит:
— Я не поеду с тобой.
— Сегодня среда, Уильям. По средам ты едешь к нам.
— Не сегодня.
— Но сегодня среда.
— Нет, Эмилия. — Уильям решительно качает головой. — Я не поеду с тобой. Никогда. Ты бросила меня в озеро.
— Я тебя не бросала. Ты поскользнулся. Мы оба поскользнулись. Это произошло случайно. Такое бывает. Надевай пальто.
— Нет! — кричит Уильям.
Из Алой комнаты выглядывает Шарлин, чье внимание привлек необычайно громкий крик.
— Используй внутренний голос, Уильям, — намекает она.
— Скажи Эмилии, что я не поеду с ней, — требует он, бежит к двери, ныряет у воспитательницы под рукой и скрывается в комнате.
— О Господи… — бормочу я и иду следом.
Две-три няни сочувственно улыбаются. Они-то знают, каково общаться с непослушным ребенком, которого нельзя наказать, но за чье поведение ты тем не менее отвечаешь. Матери, напротив, качают головами или бросают в мою сторону неодобрительные взгляды. Кто я такая, чтобы навязывать свое оскорбительное присутствие маленькому мальчику, которому нужна только мама. Настоящая мама, чье место никоим образом нельзя было занимать…