— Что, не получилось Ваську от каторги отмазать? Эх, хороший парняга был — знатный кузнец — сокрушался Митяй.
— А, как тут отмажешь, если он двух мужиков до смерти забил, — продолжала скрипеть старуха. — Если бы еще кого то из наших, а так прихвостни торгашеские. А с ними атаману ссориться не с руки. С кем он потом дела торговые вести будет?
— А куда хоть, Ваську то сошлют? — спросил Митяй. — Может по дороге сбежит?
— Слухи ходят, что в Драконьи горы, на рудники, — ответила бабка. — Оттуда не сбегают, каторжан всех клеймят.
— Да-а, конец Ваське, Драконьи горы — это верная смерть, — грустно произнес Митяй.
— Зови, эту Петровну, разговор у меня к ней будет, — прохрипел я, из последних сил…
— Дурак, человек, сказано тебе, не в деньгах дело, — усмехнулась бабка. — Для таких дел настрой нужен.
— Веди её, я вместо сына её, Васьки на каторгу поеду, — устало произнес я, и опять потерял сознание.
В себя я пришел от того, что кто-то щупает мою грудь, пальцы были тонкие, но нажимали они очень сильно.
— Очень сильная порча на нем, удивительно как до сих пор жив. Хотя, по тому какая у него дыра в энергетике, нет ничего удивительного — весь негатив уходил, а ему досталось только излишки, но все равно с таким проклятьем дольше часа не живут, — голос был очень мягким. — Открывай глаза, я же вижу, что ты уже пришел в себя.
— А толку, открывать глаза, если я ослеп, — грустно произнес я, но веки все равно поднял, резкая вспышка света ударила по глазам. Зрение ко мне вернулось, это хорошо, да что там, это просто замечательно, я с детства очень сильно боялся ослепнуть.
— Это правда, что хочешь заменить моего сына в тюрьме и отправиться вместо него на каторгу? — произнес чей-то мелодичный, слегка хрипловатый голос. — Зачем тебе это? Драконьи горы — это верная смерть, пускай не сразу, но с Драконьих рудников еще никто не возвращался живым. Никогда!
— Это я и без вас знаю! — зло огрызнулся я. — Вы мне лучше скажите, меня излечить можно? А, то тут некоторые особо вредные бабульки утверждают, что не доживу я до утра! Если это так, то наш дальнейший разговор теряет всякий смысл!
— Нет, ты посмотри на него, одной ногой уже в могиле, а еще и торгуется, — узнаю скрипучий голос Митиной Бабки. — Ты его Клавка не лечи, он, всяко тебя обманет, у него же на лбу написано, что он врун и шельмец!
— Нет, баба Нюра, этот не обманет, — уверенно произнес грудной голос. — Ведь не обманешь, а горец?
Вот, блин, как она догадалась, что я принадлежу к клану гор? Оставлять свидетелей за спиной опасно, но что делать, без их помощи мне верная смерть. Да-а, задача!