— Вы тетенька ошибаетесь, я к жителям гор отношения не имею, — попытался, отвертеться я. — Вы меня с кем-то перепутали.
— Хорошо, если я ошиблась, то тебе ничего не стоит принести клятву на крови во имя здравия Горной Княжны, — с издевкой в голосе, произнесла целительница. — Ведь так?
Клятва на крови, это не просто так, этого обета нарушать нельзя, и не потому что совесть замучает. Нет, совесть здесь не причем: нарушивший клятву умрет в страшных муках. Весь фокус в том, что во время принесения подобной клятвы, ты как бы связываешь воедино, слова обета и свою внутреннюю энергетику, которая в свою очередь зависит от клана, к которому ты принадлежишь. Подобная клятва приноситься в присутствии мага или чародея. В общем, подловила меня эта Клавдия Петровна и дело тут даже не в клятве, мне все равно надо в Драконьи горы, так, что клятву я не нарушу, дело в том, что магичка легко определила мою клановую принадлежность, а если она смогла, то и другие смогут.
— Клятву я принесу, — повернув голову и посмотрев ей в глаза, уверенно произнес я. — А вы? Вы меня излечите?
— Скажу честно — попробую. Случай у тебя непростой, я такой порчи еще не видела. Я не понимаю, почему ты еще жив. Митяя я уже послала, он принесет все необходимое, твоих денег и автоматов, едва хватит на все нужные для лечения ингредиенты.
— Проще было дать ему умереть, — проскрипел старушечий голос в углу.
— И вам бабуля долгих лет жизни и крепкого здоровья, — не остался в долгу я.
На улице прогромыхали, чьи-то шаги, и в баньку ввалился медведь, вернее мужчина огромных размеров, банька и без того маленьких размеров, сразу показалось еще меньше. На вошедшем, был одет легкий бушлат, под ним свитер. Шапки на голове не было, хотя с такой густой и длинной шевелюрой, он мог не бояться застудить голову. За спиной великана маячило испуганное лицо Митяя.
— Клавдия, тебе кто давал право распоряжаться общинными запасами стратегического значения? — пробасил великан.
— Петр, ты не забыл, что это лично мои камни и травы? — сухо ответила целительница.
— Ну и что, что нашла их ты, но тратить их на чужака, я не дам! — великан, коротко размахнувшись, влепил кулаком в бревенчатую стену бани. Стены содрогнулись, как будто в них попал снаряд.
— Эй, поосторожней! — запричитала старуха. — Ты, бугай окаянный, еще мне баню развали. Размахался, своими кулачищами.
— Этот чужак, как ты выразился, может спасти моего сына, заменив его собой на каторге, — парировала Клавдия. — Или ты хочешь сказать, что мой сын — тоже чужак?
— Не хочу я такого сказать. Чего ты начинаешь? Сын, твой не чужак, это и ежу понятно. Помощь, может, какая нужна? — явно смутился великан.