И потекли для Лели унылые дни. Верная Катерина была захвачена бурным романом с Матвеем, да и не хотелось Леле посвящать ее в горькие подробности неудавшейся загородной прогулки. Вот Елене Ивановне она бы выплакала свои печали, но та жила в Орехово-Зуеве у тяжело заболевшей сестры. А с кем еще она могла поделиться такой бедой? Не с отцом же…
Конечно, можно подивить подружек утраченной в ее-то возрасте невинностью, но кто всерьез воспримет страдания секретарши, переспавшей с шефом, который и думать забыл о ней на следующее утро?!
Значит, надо решать свои проблемы самой по мере их поступления. А что мы имеем на сегодняшний день, не считая обиды и разочарования? А имеем мы дилемму: увольняться или работать дальше? И готовый ответ: нет, не увольняться ни за что на свете! Чтобы каждый день, каждый час, каждую минуту демонстрировать ему свое безразличие, свою холодную сдержанность и полное, абсолютное пренебрежение тем, что между ними началось и не состоялось. Случайная связь, случка. Одна из многих…
«Ну, хватит! — приказала она себе. — Ты же знаешь, даже самая сильная боль пройдет. И оставит после себя печаль? Конечно! Но вот эта страшная, раздирающая душу острота исчезнет. Надо только набраться терпения, пережить этот черный период.
Ты же сможешь, сумеешь! Потерпи, детка…»
В последних числах января, как и обещал, прилетел Крюгер, и Буданов, вернувшийся к этому моменту из командировки, после многочасового обсуждения предстоящей реорганизации, пригласил его поужинать в ресторане.
Партнеры спустились в один из залов «Националя», где всегда останавливался Вольфганг, торжественно поклявшись во время трапезы не упоминать о работе.
Они давно сотрудничали, симпатизировали друг другу и с удовольствием общались, потому что имели схожие взгляды и одинаково смотрели на многие процессы, происходящие в этом мире.
А в конце сего многотрудного дня, уже прощаясь, подвыпивший Вольфганг сказал то, чего никогда не позволил бы себе произнести в трезвом состоянии.
— Привет Леле… — многозначительно подмигнул он Буданову.
— Леле? — ошеломился тот.
— А разве ее зовут иначе? — с пьяным лукавством поинтересовался Крюгер, прекрасно понимая, что, если секретарша отвечает по мобильному шефа субботним днем и позволяет себе наглость послать его партнера куда подальше, их связывают не только рабочие отношения.
— Нет, но… Она не могла так представиться. Не могла сказать, что ее зовут Леля! — недоумевал Буданов.
— А как она должна была сказать? — изумился Крюгер. — Что ее зовут Абрам Семенович?
— Она должна была сказать… — Он взял Вольфганга за отвороты пиджака. — Послушай! Когда ты говорил с ней? Сколько было времени?..