— Ой! — вскричала та. — Не может быть! Наконец-то, наконец-то вы приехали! — И запричитала, заплакала: — А у нас беда-то какая! Это я во всем виновата…
— Господи! — испугалась Елена Ивановна. — Да что случилось-то?! Где Леля?
— Леля уехала в Германию дедушку хоронить. Она уже должна была вернуться, но бабушка очень тяжело переживает. Я боюсь, что она плюнет на все и вообще там останется. А это из-за меня… — опять заплакала Катя.
— Ну вот что, Катерина! Давай-ка мы с тобой встретимся и ты мне все спокойно расскажешь, — решительно пресекла ее завывания Елена Ивановна.
— Давайте! — обрадовалась Катюня. — Только вы ко мне сами приезжайте, а то я не хочу с Петром Аркадьевичем встречаться.
— А твой муж?..
— Да он на съемках. Нам никто не помешает.
На следующий день в условленное время Елена Ивановна позвонила в Катину дверь. Они прошли по квартире, обсуждая наконец-то завершившийся ремонт, поговорили о ее новой семейной жизни, будто оттягивая печальный разговор о Леле, но обе думали только об этом.
И вот на кухне, традиционном и излюбленном месте всех встреч и разговоров, за чашкой чая с нехитрым угощением Катерина подробно и обстоятельно изложила все, что случилось с Лелей и Петром в те несколько месяцев, пока Елена Ивановна ухаживала за больной сестрой.
— Вот Петька дурак! — покачала та головой.
— А что он должен был подумать? — вступилась объективная Катерина.
— Ну, хотя бы попытался разобраться!
— Да он только начал пытаться, как она ему тарелку на голову надела…
Женщины невесело посмеялись.
Они так и эдак старались повернуть ситуацию, но неизбежно попадали в тупик, выход из которого могли указать только главные персонажи.
— Знаешь, — наконец сдалась Елена Ивановна, — мы с тобой все равно ничего толкового не придумаем, пока я не поговорю с сыном… и с Лелей, когда она вернется.
— Да я вам сейчас могу рассказать все, что скажет Леля: само Небо против их отношений, Петр Андреевич никогда не избавится от своих комплексов, а она…
— Но она ведь любит его!
— Любит, в том-то и дело, что любит!
— Значит, все будет зависеть от Петра! — подытожила Елена Ивановна.
Она боялась, что сын вообще не захочет говорить с ней о Леле. Но тот с удивительной готовностью пошел на разговор, как будто давно уже ждал его, жаждал высказаться, не в силах больше носить в душе эту тяжесть.
И на первый же вопрос матери: «А что там с Лелей? Почему она сменила работу?» — рассказал все без утайки.
Это была оборотная сторона той же медали. Картинки дополнили друг друга и слились в единое целое.
— Что же нам теперь делать, Петруша? — расстроенно спросила Елена Ивановна.