Таська поставила руки крестом.
– Меня нет, – произнесла одними губами.
– Ма, – с потрохами сдала мать отроковица, – это тебя тетя Лена.
Таська бросила на дочь полный укоризны взгляд и с кислой рожей взяла трубку:
– Да?
– Привет, – деловито бросила Ленка, будто между ними ничего не произошло, – я только что разговаривала с Бабушкиным, он сказал, что Егора нужно переводить в специализированную палату. Але? Тась, ты слушаешь?
«Бабушкин, Бабушкин, – с натугой соображала Таська, – кто такой, черт побери?»
– Чего молчишь?
– А кто это – Бабушкин? – севшим голосом спросила Тася.
– Приехали, – презрительно процедила Ленка, – лечащий врач Егора.
– А! Ну да.
– Ну так как? Ты заберешь Егора домой или обеспечишь ему уход?
Таська отчетливо представила густо накрашенные глаза, карминные губы и два ряда острых крупных зубов между ними.
Акула.
Голос ввинчивался в ухо, проникал в мозг и требовал каких-то действий, поступков, на которые Таська решительно не была способна, особенно этим утром.
От ужаса Таська сжалась в комок: петля затягивалась. Ее прижали к стене и выкручивали руки, и не было никаких сил сопротивляться.
– А как я обеспечу ему уход? – готовая разрыдаться, выкрикнула она.
– Работай, – рявкнула Ленка, – вот и обеспечишь.
– Где работать?
– В конторе.
Зловредная «женщина с веслом» вдруг представилась Таське препятствием, фортификационным сооружением, Китайской стеной, способной остановить уничтожение семьи Бинч.
– А как, Лен, работать? Как работать? Мне дали договоры почитать, а я ни черта в них понять не могу.
– Читай внимательно, и поймешь, куда ты денешься.
– Я читаю и ни черта не понимаю, – перешла на визг Таська.
– Захвати их с собой, может, вместе как-нибудь сумеем разобраться, – после паузы подала идею Ленка. – Если что не поймем, у Славика спросим.
– А ему можно говорить? – Ответ на этот вопрос Таську интересовал меньше всего. Растительную жизнь, которую она вела при Егоре, хотелось удержать любым способом, пусть даже паразитируя на знакомых, на смертельно больных друзьях или коллегах Егора, на партнерах, переживших клиническую смерть – для Таськи не существовало моральных ограничений.
Зачем еще нужны друзья и партнеры, если не за этим?
– Ну мы же не станем изводить его разговорами.
Таська как припадочная закивала в трубку, будто Лена могла ее видеть:
– Ленусь, я мухой, на метро. Минут через сорок буду.
Не успела Таисия отключить трубку, как услышала скулеж дочери:
– Ма, мне деньги нужны.
– У бабушки спроси. – Похоже, она решила отсидеться за горбатой спиной Яги, но выхода нет.
– Не хочу я у нее ничего просить, – окрысилась Настена, – сама у нее проси.