— Твой отец — подонок!
— Почему? — рассердилась Ганги.
— Такие тяжелые брусья таскать заставляет. У меня все тело ломит, — разрыдался мальчик.
Ганги сказала:
— И верно, подонок. А знаешь, если пальмового вина выпить, то всякая боль проходит.
— Кто тебе сказал?
— Мой отец тоже ведь на работе устает. Так он каждый день напивается.
— А где вино достать?
— Говорят, Полерамма продает в переулке за храмом… Рупию ей дай — нальет…
— И ты пила?
— Зачем мне?
Бабу проснулся в полночь. Ломило тело, особенно болело плечо, на котором он таскал брусья. «Если бы выпить вина, — подумал он. — Рупию надо…»
Все в доме спали бесшумно, только Гауринатхам храпел. Бабу встал тихонько, подошел к сумке, висящей на стене, запустил в нее руку. Пол заскрипел…
— Что такое! — вскочил на ноги Гауринатхам. — Вор в моем доме! Ты что делаешь?
— Мне рупию нужно…
— Зачем?!
Бабу молчал. Гауринатхам схватил мальчика за шиворот и стал трясти его. Вдруг Бабу схватил палку и замахнулся на Гауринатхама. Тот от неожиданности выпустил мальчика.
— Ах ты щенок паршивый! Убирайся!
Бабу выбежал из хижины. «Возьми мою губную гармошку!» — закричала ему вслед Ганги. Бабу не откликнулся.
Через некоторое время в хижине все опали; грозно храпел во сне Гауринатхам. Кругом сгустилась тьма, i в этой тьме растворилась маленькая фигурка.
Луна светила тускло, и под деревьями было совсем темно. Гопалан вышел из черной тени, небольшой ноя блеснул у него на бедре. Он был уверен в себе и настроен решительно: ведь предварительно он опрокинул пару стаканов дешевого вина для храбрости.
Гопалан хотя и не учился в школе, однако был не глуп — в такие дела никогда не пускался очертя голову, а действовал по хорошо обдуманному плану.
В этом доме муж приходил поздно. Гопалан следил уже целую неделю и убедился, что тот каждый день засиживается в клубе за картами. Жена спала в комнатке при кухне, которая выходила прямо в большое двор. Там можно было укрыться в тени деревьев. Проникнуть в кухню Гопалан задумал следующим образом: он поскребется в дверь; разбуженная хозяйка подумает что это кошка, и приоткроет ее; тут Гопалан мигом просунет в щель нож и потребует у нее браслет или ожерелье, а потом скроется в саду.
Гопалан твердо полагался на свой план. Район был отдаленный от центра, время позднее — уже кончился последний сеанс в кинотеатрах, закрылись лавки и кафе, на улицах было совсем безлюдно, в домах — темно.
Моральные соображения ничуть не беспокоили Гопалана: он не считал воровство ни грехом, ни преступлением. В тюрьму, однако, попасть боялся, поэтому так тщательно обдумывал планы своих предприятий.