Венкатешварлу дремал, прислонившись к стене сатрама, когда услышал, что кто-то зовет его.
Он открыл глаза. Старший сын стоял рядом:
— Мама зовет.
— Зачем?
— Лепешки есть.
Жена ждала его у входа.
— Иди скорей. Для тебя есть четыре лепешки, — радостно сказала она. — Нурамма пригласила нас. Мы все наелись. Теперь до завтра можно не беспокоиться. А эти лепешки мы незаметно для тебя спрятали, чтобы ты тоже поел.
«Как в этой измученной душе смогла сохраниться такая доброта?» — благодарно подумал Венкатешварлу, засовывая в рот кусок. Он так быстро проглотил свою долю, что даже не успел почувствовать их вкуса. Венкатешварлу запил их водой. Было уже темно. Сквозь ветки дерева проглядывали две звездочки. Из соседнего дома слышалась песня. Темнота и музыка словно растворяли его в себе. Венкатешварлу забылся сном.
Жена потрясла его за плечо:
— Уже девять, а Джая еще не вернулась!
— Угу, — недовольно пробурчал он.
— Тебе словно и дела до этого нет. Родная дочь пропала!
Опять ругается. Вечно одно и то же. Раз позаботилась о нем и снова кричит. Понятно: столько голодных детей! Они иссушили ее бедное сердце, оно окаменело, и теперь она, бросается на него, собственного мужа.
— Ей уже семнадцать, взрослая девушка, а что она в жизни видит? Ходит по домам, еду выпрашивает, с братьями возится, по хозяйству помогает. Разве легко это? Вот она и уходит. Что мне делать, скажи! Я даже кухаркой никуда устроиться не могу. — Она снова расплакалась.
У Венкатешварлу защемило сердце. Ему захотелось утешить жену, и он решил сказать ей о своем намерении умереть. Но испугался: вдруг она и в самом деле обрадуется? Это отравило бы его последние минуты.
В дом вошла Джая. Жена вытерла слезы и пошла к ней. Венкатешварлу смотрел в темноту и размышлял. Если бы удалось выдать Джаю замуж, может, хоть она была бы счастлива. Ее нельзя назвать красавицей, но сейчас она в расцвете юности, высокая, стройная. Однако кто женится на дочери такого неудачника? Разве что какой-нибудь вдовец? Впрочем, он горсточку риса достать не может, что уж о женихе мечтать!
Рядом пробежала мышь. Это было последнее, что он заметил. Венкатешварлу спал.
* * *
Венкатешварлу два дня не появлялся дома. Он не знал, что за это время его младший сын заболел, у него поднялась температура, потом начались рвота, судороги. Джая отвезла брата в больницу.
Когда Венкатешварлу вошел в дом, жена лежала ничком на полу и плакала.
— Поесть дашь? — как ни в чем не бывало, спросил он.
Прежде он вел себя иначе: покорно ждал, пока его позовут, или молча ложился спать. Ее взорвало: она чуть жива от страха за сына, а он…