Сколько уже писали об искусстве маневрирования Петросяна, а объяснить толком, что это такое, так никто, кажется, и не может. Даже, наверное, сам Петросян. Потому что искусство это обусловлено такими трудно поддающимися анализу качествами, как тонкое и сугубо индивидуальное понимание позиции, как интуиция и, наконец, самое непонятное — талант. Ибо если талант, скажем, Таля полнее всего раскрывает себя в создании волшебных комбинаций, стремительных атак с жертвами фигур, то таланту Петросяна, вовсе не чуждому и этой стихии, очень по нраву замысловатые и внешне такие спокойные танцы фигур, полные, однако, огромного внутреннего напряжения, затаенного динамизма.
И все же было, было тут одно серьезное «но»! Не разделяя творческих воззрений Таля, Корчного и их, правда немногочисленных, единомышленников, Петросян вместе с тем понимал, что возникновение этого нового подхода к шахматной борьбе основано на самом современном понимании шахматной стратегии. Он понимал, что этот подход в известном смысле выражает беспокойный, мятущийся дух нашей эпохи, которая изменила многие привычные, казавшиеся незыблемыми представления о Вселенной, о многих науках, о самом человечестве. Уже одно это должно было заставить вдумчивого, серьезного Петросяна подавить внутреннее сопротивление и уяснить, что же это такое — стиль Таля?
Были еще две причины, и очень основательные. Одна заключалась в том, что, отвергая по принципиальным соображениям творческий метод Таля и Корчного, Петросян вместе с тем (вот еще доказательство его творческой сложности и противоречивости) не мог не восхищаться чарующей прелестью комбинаций первого, безумной отвагой второго. И в этом будущий чемпион мира ничем не отличался от самого обыкновенного болельщика. Потому что какие бы многозначительные истины ни изрекали шахматные мудрецы по поводу позиционного искусства, в душе каждый из них, увидев эффектную комбинацию, млеет от восторга.
Второй, но для Петросяна очень серьезный аргумент в пользу современного, интуитивного, или психологического стиля (точное название ему так и не придумали) заключался в том неотразимо убедительном и действительно упрямом факте, что при всей «несерьезности», «авантюрности», «некорректности» своей игры Таль преодолевал любые препятствия на своем пути. В конце концов, победителей не судят!
Окончательно Петросян убедился в том, что нужно сделать «поправку на ветер», во время турнира претендентов 1959 года в Югославии. Он отправился туда с желанием драться за первое место. Куда там! Таль и успевший раньше Петросяна сделать поправку на ветер Керес затеяли такую сумасшедшую гонку, какой еще не видывали эти соревнования.