Он делает большой глоток пива и вытирает рот. Судя по всему, монолог окончен.
Но я пришла сюда вовсе не за тем, чтобы выслушивать нечто подобное. Мне нужно было видеть, как он мучается. Мне нужны были его страдания, его кровоточащее сердце и, если хотите, его голова на блюде. Но больше всего, конечно, мне нужно было узнать, что шансы еще есть. Что в тот момент, когда дело дошло до сжигания мостов, я была единственной с коробком спичек в одной руке и канистрой бензина в другой.
И вот Люк еще раз доказал, что способен удивлять, да еще как! Все то время, пока мы были вместе, он казался мне достаточно предсказуемым. Но не в том смысле, что с ним было скучно, нет. Напротив, я считаю, что предсказуемость — это та положительная черта, которую очень многие так незаслуженно недооценивают. Знать человека настолько хорошо, чтобы уметь заканчивать за него предложения и точно угадывать его мнение о только что встреченном незнакомце — это, по-моему, одно из чудеснейших качеств во всем мире.
А остолбенеть от неожиданности и быть сбитой с толку в одну минуту — ну, вот в этом точно уж я ничего хорошего не вижу. Любовные отношения, по своему определению, должны быть во многом предсказуемы. Так надо, чтобы они срабатывали. Вот поэтому Люк и был для меня идеалом. Но теперь все изменилось, и моя уверенность куда-то улетучилась.
Он переменился даже внешне.
То есть, разумеется, его пухлые губы и бархатный подбородок остались неизменными, но за поверхностью этих серовато-зеленых глаз притаилось что-то неприятное и тревожное. Что-то непонятное, и оно постоянно ускользает от меня.
— Я рада, что теперь для тебя очень многое прояснилось.
Я вспоминаю беседу, которая произошла между мной и Люком два месяца назад. Мы лежали голышом в постели, и после совокупления его грудь служила мне подушкой. Разговор был ничем не примечателен: обычный обмен банальными признаниями в любви, как это обычно случается после окончания полового акта. Мы произносили те самые слова, которые кажутся очень важными в ограниченном мире влюбленных, и бессмысленны за его пределами. Но сейчас мне припомнилась именно та фраза, которую Люк произнес под конец нашего постельного диалога: «Лучше и быть не могло».
Тогда это утверждение подействовало на меня, как батарея центрального отопления, согревая меня всю изнутри. Я улыбалась, а моя солоноватая кожа прилипала к его телу. Это было, как я прочла в одной книге, отречением от внешнего мира. Я стала хозяйкой его вселенной. Все, что он хотел, находилось рядом с ним, буквально лежало на нем сверху. Но теперь те же самые слова и усталый тон, которым они произносятся, заключают совершенно другой смысл: