– По-твоему, она русская?
– Нет. Югославка, самая настоящая. В общем, постой немного, и увидишь победный салют. Я только куплю сербохорватскую грамматику – где-то здесь она мне попадалась на глаза. – И он углубился в набитый книгами магазин.
А я, дожидаясь Сарджа, приуныл. Никак не избавиться было от сомнений: больно уж хитрая штука это закадривание по-европейски, смогу ли научиться хотя бы азам? У меня на родине, то есть в Эльмхерсте, Куинс, Нью-Йорк, все гораздо проще, а привычки длиною в жизнь ломаются нелегко. Это во-первых, а во-вторых, если Сардж «возьмет высоту», мне-то что с того обломится? Да шиш с маслом.
Наутро нам предстояло возвращаться в Неаполь первым же паромом, а в такую рань газетные киоски, я знал, будут закрыты. Поэтому купил «Роум америкен» и солидную кипу комиксов – будет что полистать в пути. Затем прошелся за угол, туда, где пешеходная дорожка нависала над обрывом. Красота-то какая! Синяя вода Неаполитанского залива, на горизонте видны Сорренто и Везувий. Сказка! И все же мне было одиноко, хотелось поскорей вернуться на родную рембазу, пропустить с ребятами кружку-другую пивка.
Что-то мягкое и шершавое скользнуло по моей руке, я оглянулся – и похолодел, словно меня посадили в бочку и засыпали сухим льдом.
Это был рукав зеленого мохерового джемпера. А джемпер обтягивал формы, которыми я любовался весь нынешний день.
Она. Стоит в шести дюймах от меня и смотрит на залив. Как будто одна-одинешенька на необитаемом острове.
А потом я увидел за ее спиной, в двух футах, Сарджа. И он давал мне знаки, то бишь кивал на девушку и показывал пальцем. Только теперь я понял, что не было у меня в жизни друга лучшего, чем этот парень. Целый день потратил, гоня на меня добычу и одновременно втемяшивая в мою тупую башку науку европейского обольщения. А теперь мне предстоит выпускной экзамен.
Но что же я должен делать? В горле пересохло напрочь, мозги кружатся, как рулетка, и заблаговременно выученные иностранные фразы центробежная сила вышвырнула из головы. Но давление на мою руку нарастает, и Сардж ждет – необходимо сказать какие-то слова. Повернув голову к девушке, я увидел коротенькие завитки волос на ее шее и уловил аромат духов.
– А ничего тут видок, правда? – пролепетал я. И тотчас задал новый вопрос: – Вам нравится кола?
Сардж застонал, повернулся и нырнул в ближайший бар, и оттуда донеслись его вопли:
– Виски! Con ghiaccio… due whiskies![34]
Я остался без педагога. Я растерялся. Я забыл абсолютно все, чему он меня учил.
Снова я взглянул на девушку, а она улыбалась мне. Влажные губы приоткрыты, зубы слепят белизной.