Впрочем, старушка меня не узнала, во всяком случае, не проявила ко мне никакой симпатии. Скептически глянула своими водянистыми глазками, как я стою посреди овощного отдела и вдыхаю аромат спаржи, выдранной из земли в двух тысячах километров отсюда, как будто пытаюсь вобрать в себя солнце, влагу и почву, безвозвратно потерянные по пути, — она-то знала, насколько мои попытки бесполезны.
Толкая мимо меня свои бананы в тележке, она еще раз смерила меня взглядом, как будто ведала, кто я такая и чем занимаюсь, и не одобряла этого.
Ровно в восемь часов вечера приехал Брем в ослепительно белой рубашке. Увидев его в дверной глазок, я отметила, что он выглядит как-то подозрительно: нормальный человек дважды подумает, прежде чем впустить к себе подобного типа, но в конце концов все-таки впустит.
Я открыла дверь.
В комнате мы на минуту застыли в неловком молчании. Затем я кивнула на столик возле кухонной раковины, на котором стояли бутылка вина и два новых бокала, вымытых и высушенных, и произнесла странным, каким-то не своим голосом, как будто принадлежащим другой, незнакомой мне женщине:
— Выпьешь вина?
Он улыбнулся, бросил взгляд на свои ботинки — мне показалось, что он сдерживает приступ смеха, — и, приподняв брови, посмотрел мне прямо в глаза:
— Само собой. Только для начала мне бы хотелось сделать кое-что еще.
Он взял меня за руку, притянул к себе и поднес к лицу мои пальцы. Прикоснулся губами, скользя вдоль костяшек и начал водить по ним языком.
Я почувствовала, как во мне поднимается теплая волна желания. Его голова склонилась над моей рукой, которая вдруг представилась мне словно отделившейся от тела и превратившейся в объект сосредоточенного внимания красивого до одури мужчины. Я поняла, что еще чуть-чуть — и я потеряю сознание. Я сделала шаг вперед и оперлась на него плечом, чтобы устоять на ногах.
Он повернул руку запястьем вверх и поцеловал тонкую чувствительную кожу. Нежно поцеловал. Посмотрел на меня. Я глубоко дышала. Он снова нагнулся к запястью, поднес его к губам, повел их кругами, легонько покусывая прохладную белую плоть, из-под которой проглядывали расположенные под кожей вены. Всю меня пронзило желание. Я застонала и прижалась лицом к его шее, вдыхая его запах — сложную смесь выхлопного газа, автомобилей, бензина и мужского тела.
Мы уже лежали на полу, на сером ковровом покрытии.
Он целовал меня, глубоко проникая мне в рот, и я, положив руки ему на плечи, отвечала со всей силой страсти.
Он отодвинулся, скинул с себя рубашку, отбросил ее на кухонный стол, склонился надо мной с серьезным выражением лица, как будто он врач или механик-эксперт, намеренный исследовать беспокоящую нас обоих часть моего тела, и принялся расстегивать пуговицы блузки.