— Смотри, что я нашел, — продолжал, тот же веселый голос.
«Это он наверно, так распылителю, обрадовался», — подумал Зорин.
Другой с хрипотцой:
— Переверните эту падаль.
Две пары сильных рук перевернули и стащили Ника с женского тела. Он хоть и был парализован, но зрения не потерял. И теперь лежал, упираясь взглядом в темнеющее небо.
Тот веселый присвистнул:
— Смотри, да это ж Мэг!
— Живая?
Веселый парень произнес с нескрываемым удовольствием:
— Кажись, нет! Дохлая! Похоже, шею свернула.
Слова эти были сказаны, так запросто, что у Ника пробежали мурашки по спине.
«Это я, что, лежал на покойнице?!!!»
— А этот?
— Живой, только парализованный. Мег его успела приложить.
Над Ником склонился седой мужчина со странными глазами. Холодными. Тонкие губы скривились в ухмылке. Волевой подбородок. Крупная родинка на левой щеке, волосатая. Что-то было неприятное в этом человеке. Не внешность, другое… Он потянулся длинными сухими пальцами к шее Ника.
«Свернет, как цыпленку», — подумал парень и отрубился.
— Я его отключил, — сказал седой, — грузите в кузов. На базе будем разбираться: кто он такой и что здесь произошло.
— А, Мег, что тоже грузить?
Седой встал с корточек, погладил на груди спектрал:
— Нет, на что нам дохлая девка. Только стяните с нее комбез, да подберите рассеиватель. Нечего добру пропадать.
…Высокий небосвод, светлый купол с барашками легких облаков. Ветер подгонял пушистые стада. Он же поглаживал шелестящие травой земляные крыши низких хат. Село стояло на высоком нагорье. Открытое всем ветрам. Высоко в горах, огромный пятак, среди кольца небольших холмов. Климат здесь был суров, почва камениста, но местные любили свой маленький мирок.
Узкой змейкой ползла одноколейная грунтовая дорога, петляя среди ухоженных полей со всех сторон окружавших селение. Плутала среди выбеленных хат, цветущих палисадов и упиралась в полуразрушенный монастырь.
— Дедо, тебе помочь? — спросил носатый лавочник у старика, взваливавшего на плечо мешок с покупками.
Сегодня дед Серго купил столько, что помочь дотащить покупки, было не грех.
— Нет, дорогой, — дед махнул рукой, — Сам справлюсь.
Так и побрел от единственной лавки в селе. Со стороны было непонятно, он тащит мешок или мешок его.
А топать было далеко. Крохотная хатка стояла на другом конце села.
Шаркая и прискребывая.
Дед то и дело отирал пот рукавом. Солнце стояло в зените. Припекало…
…А дома колодезная вода. Холодная. В любую жарынь — ледяная. От глотка ломило зубы. Чистая, вкусная…
Сзади, нагоняя деда, затарахтел стрекон. Допотопный кузов блестел новой краской. Аппарат любили, берегли. Он проехал пару метров и остановился около старика. В круглое окошко высунулся молодой вихрастый парень: