Утреннее солнце, словно развеселая шансонетка, искрилось, сверкало, играло лучами и смеялось, разбрасывая по воде блики и лучи. У мола толпился народ. Последние пассажиры поднимались по сходням небольшого пароходика. Нижегородцев на палубе расплачивался с носильщиком.
Мяличкин в форме, но с перебинтованной головой благодарно тряс руку Ардашеву.
— Спасибо за помощь, Клим Пантелеевич. Несколько дней совместной работы с вами дорогого стоят.
— Удачи вам, капитан. И будьте осторожнее. А не то пропорол бы вам австрияк горло. Кстати, когда вы отбываете?
— Завтра утром на военном катере прибудет жандармский конвой из Севастополя. Вот я с ними и отправлюсь. А там поездом до Петербурга.
— А как поживает наш святой старец? Жив ли?
— Он в столице. Снова чудит: рестораны, дамы, скандалы…
— Да, — вздохнул присяжный поверенный. — Позорит Гришка Государя, позорит… Ну, пора.
— Позвольте еще минуту, Клим Пантелеевич?
— Да, я вас слушаю.
— Вчера у меня состоялся телефонный разговор с моим начальником — полковником Ладыженским. Он просил передать вам следующее: в ближайшие месяцы при военных округах будут сформированы разведочные отделы. Им предстоит не только собирать сведения о вероятном противнике на приграничной территории, но и создавать агентурную сеть за рубежом. Некоторые ваши бывшие коллеги из Министерства иностранных дел уже изъявили согласие надеть погоны и перейти к нам на службу. Ваша кандидатура как нельзя лучше походит для руководства ближневосточным направлением. Как вы смотрите на это предложение?
— Знаете, капитан, по крайней мере еще год Россия точно проживет в мире, а если повезет, то и два. Но если начнется кровавая мясорубка, то я незамедлительно, в тот же самый день, как только объявят царский манифест о войне, приму любые ваши предложения. И вот тогда, поверьте, мне будет совершенно неважно, на какой участок борьбы меня направят. А пока я еще не устал жуировать жизнью.
Раздался последний гудок. Ардашев обернулся. Нижегородцев, стоя у правого борта, нетерпеливо переминался с ноги на ногу, всем видом показывая Климу Пантелеевичу, что пора подниматься.
— По-моему, мы с вами задерживаем отплытие… Да, а про воздушный шар ничего не слышно?
— Сегодня утром пришло сообщение из Одесского жандармского управления. Следственная комиссия засвидетельствовала, что он упал на линию электрических проводов. Ротмистр Берг сгорел. Труп опознан.
— Туда ему и дорога.
— И все-таки интересно: куда же полковник спрятал подлинник чертежа автомата перекоса?
— Боюсь, этого мы уже никогда не узнаем.