— Надо позвонить доктору. Или Сюзанне.
Как странно, подумалось мне, что мы обращаемся к Сюзанне, хотя она участвует в заговоре против Рокси, пытается отнять ее вещи, да еще кормит ее врага. Нам обоим не хватало матери, особенно Рокси. У меня есть миссис Пейс.
Аппетит приходит во время еды.
Рабле
Рокси обезумела от горя, зато я была счастлива. Я поняла это в ходе ежегодного самоанализа, которым занимаюсь не на Новый год, а двадцать третьего октября, посвящая ему пять минут. Это день моего рождения. Я пришла домой поздно, после собрания в Четырнадцатом округе, где выступал Эдгар. Воздух был свежий, но не очень холодный, деревья заиндевели, на небе вышла луна, заливая все вокруг каким-то обещающим серебристым светом и легкой молочной дымкой. На улицах было полно народу, как в погожий полдень, и я была счастлива.
Счастлива, если только вообще можно осмелиться и сказать, что ты счастлив. Вернее, не сказать: «Вот оно, счастье», — а просто оглянуться назад, на прошедшие месяцы, и увидеть, что ты изменилась, как меняется человек, чьи мысли заняты не столько самим собой, сколько событиями и вещами, происходящими помимо него. Всматриваясь в прошлое, я поздравила себя с тем, что не бросила работу у Эймса Эверетта, у Рандольфов, у других, хотя давно пора ее бросить, потому что она больше не нужна мне и занимала вторую половину дня. Мне больше не хотелось выгуливать Скэмпа, хотя я привязалась к нему, и Женни тоже. Иногда я брала пса с собой, когда ходила в детский сад за девочкой, совмещая таким образом обе обязанности. И все же я чувствовала, что способна на большее. Я не бросала работу только потому, что дала обещание, хотя подозревала, что нужна только Эймсу, который любил днем позабавиться со своим дружком, инструктором по гимнастике.
Да, я была счастлива. У меня была полнокровная сексуальная жизнь, романтическая тайна, разнообразные интересы. Неизвестность печальной развязки моего романа — разве он мог кончиться иначе? — не пугала меня, так как была делом отдаленного будущего. Впереди меня ожидали французский язык, новые книги, культурные открытия, на которые меня постоянно подталкивала миссис Пейс, растущая привязанность к маленькой Женни. Меня окружали красота (Париж) и искусство, и первый раз в своей биографии я зажила интеллектуальной жизнью, признаваемой другими. Конечно, это была интеллектуальная жизнь в зачаточном состоянии, но и такой отнюдь не способствовали ни школа в Санта-Барбаре, ни университет в Южной Калифорнии — во всяком случае, кинематографический колледж, во всяком случае, условия обучения для женщин.