Воображаю их смятение.
Но Марджив, представьте себе, смеялась!
— Мадам де Персан извинялась за своего братца-распутника. Соблазнил, видите ли, нашу розочку Изабеллу. Они просто помирают от страха.
Рокси тоже начала хихикать. Отец слегка помрачнел. Меня разозлило, что моя добродетель — или недостаток таковой — стала предметом семейных шуточек. В этом духе я и высказалась. Напрямик.
— «Мы были бы крайне огорчены, если бы кто-нибудь из нашей семьи причинил горе Изабель или Рокси». Она попросила меня поговорить с тобой. Наверное, чтобы удержать от падения.
Улыбка, искорки в глазах, легкий тон — она радовалась, что благодаря мне удалось досадить Персанам. Ее нисколько не интересовал ни сам Эдгар, ни то, что я чувствую. Она смотрела на случившееся как на забавную, смешную историю, потому что Персаны расценили это как драму. Еще бы, я пала жертвой их родственника, и без того человека с подмоченной репутацией. Меня резануло такое мнение об Эдгаре. Он никогда не скрывал былые грешки, но и не утверждал, что его прошлое отличается от прошлого обычного француза, ставящего превыше всего долг перед церковью и властью, семью и хорошую еду.
Однако больше всего меня задело то, что в глазах моих близких я стала средством мщения Персанам. Было что-то вульгарное в их смехе. Я никогда не видела их такими. Может быть, я несправедлива к ним? Разве они не имеют морального права посмеяться над людьми, которые приняли их за денежных мешков и подумали, что Изабелла не может постоять за себя? Как-никак, а победа, но мне было неприятно, что достигнута она за мой счет. Я знала, о чем я думала и что чувствовала, но не могла объяснить им это, не могла рассказать об Эдгаре, не могла открыть свое сердце. Скажи я им, что люблю и буду любить, они бы ответили, что уже слышали это раньше.
— Ведь ему же семьдесят, не меньше! — воскликнула Рокси. — Я и подумать не могла, правда. Она… — Рокси говорила так, как будто я не сидела рядом, — она ведь ни словечком не обмолвилась. Конечно, я видела подарки, но… — Рокси была растеряна, словно ее застигли, когда она подсматривала за предательницей Изабеллой. Я, со своей стороны, тоже могла бы кое-что рассказать о ней.
— Да, все правда, — отрезала я. — Но это не их дело и не ваше, если уж на то пошло.
Глаза у всех округлились. Я слышала, что они что-то шепчут друг другу — наверное, что спорить с Изабеллой бесполезно.
— С самого приезда ты старалась сделать мне как хуже! — яростно кричала Рокси, обернувшись ко мне. — Как ты могла так поступить? Теперь понятно, почему Персаны такие несговорчивые.