Ефремов: «Яшин прибыл ко мне накануне дня, когда было совершено покушение. Это я потом, по телевизору, утром узнал, что были эти события. Мы поговорили, выпили, он у меня ночевал, часов в 12 дня ушел».
Закалюжный: «В 9-10 часов утра Яшин еще с Вами находился?»
Ефремов: «Да. Потом разбежались: он — на метро, я — в магазин».
Закалюжный: «Яшин ездил в Чечню?»
Ефремов кивает: «Да, ездил. Привозил материалы для журнала».
Закалюжный: «Какими документами он пользовался для поездки? У него было журналистское удостоверение?»
Ефремов: «Было, на имя Степанова».
Закалюжный: «Вы получали от Яшина фотоматериалы для журнала?»
Ефремов: «Да».
Адвокат Першин: «С какой целью выписываются журналистские удостоверения на псевдоним?»
Ефремов: «Это часто бывает, когда специалисту нельзя засвечиваться, что он работает как журналист».
Защита, жалея инвалида, отступает с вопросами, и в допрос тут же напористо вклинивается прокурор Каверин: «В какой роли Яшин работал в Вашем журнале?»
Ефремов объясняет роль военного консультанта в журнале: «Он участник войны в Афганистане, военный человек. Я его и привел для освещения реального положения в армии».
Прокурор: «Контракт у Вас с ним был?»
Ефремов: «Нет, контракта не было. У нас такого не бывает. Приходите, приносите материал, если подходит — будет опубликован».
Прокурор: «У Яшина было журналистское образование?»
Ефремов с нарастающим усилием выговаривает: «Вот этого я не знаю».
Прокурор: «Вы удостоверение Яшина видели?»
Ефремов: «Видел».
Прокурор: «Назовите дату, когда Вы с Яшиным находились дома?»
Ефремов: «Не могу сказать точно. Просто я сидел с ним, а потом узнал, что в это время было покушение».
Прокурор: «А до того дня Яшин оставался у Вас ночевать?»
Ефремов уже порядком устал, бормочет с трудом: «Бывало. Приходил помочь, приносил чего-то. Бытовые вопросы решал, меня ведь парализовало».
Прокурор безжалостно: «Когда в тот день Вас посещал Яшин, кто его еще видел?»
Ефремов в изнеможении: «Никто. Дети спали у себя в комнате».
Прокурор не отпускает его из цепких когтей допроса: «Можете уточнить время, когда к Вам Яшин приехал?»
Ефремов: «Вечером уже. Часов в 22».
Прокурор: «Утром его кто-нибудь видел?»
Ефремов тяжко вздыхает: «Думаю, нет. Дети в школу ушли».
Прокурор ядовито: «Когда же Яшин проснулся?»
Ефремов, приподняв здоровое плечо: «Может, часов в девять».
Прокурор буквально въедается в больного: «В котором часу Вы репортаж по телевизору видели?»
Ефремов вяло отбивается: «Часов в 11–12».
Прокурор не отстает: «Яшин у Вас дома был или уже ушел?»
Ефремов почти на издыхании: «Точно не помню».