Прокурор: «Вы с Яшиным после этого еще встречались?»
Ефремов: «Нет, до ареста не встречались».
Эстафету допроса тут же подхватывает молоденькая Колоскова, подручная прокурора, в голосе которой скептицизм вибрирует мелодичными, но жестокими нотами: «Для чего к Вам Яшин в тот день приходил?»
Ефремов бесхитростно: «Он достал деньги для журнала».
Колоскова испытующе: «Вы воспользовались этими деньгами?»
Ефремов: «Да, они пошли на выпуск журнала ко Дню Победы — это было пять или семь тысяч рублей».
Колоскова ускоряет темп допроса: «Яшин в тот вечер много выпил?»
У Ефремова впервые на лице что-то вроде улыбки: «Да как Вам сказать — по граммам или в каком состоянии он был? Нормально выпил».
Колоскова не сбавляет темпа: «Яшин всегда носил бороду?»
Хорошо заметно, что Ефремову невмочь уже стоять у трибуны: «Нет, не всегда. Тогда у меня он был без бороды».
Колоскова: «В тот вечер он почему остался ночевать?»
Ефремов: «Поздно было и нетрезв. Метро уже не ходило».
Экзекуцию допроса продолжил Шугаев: «Что-то непонятно. Вы сказали, что выпили бутылку коньяка, почему же тогда Яшин был так пьян? Он что, падал у Вас на глазах? Он что, не мог добраться домой?»
Ефремов помолчал, не без уважения оценивая тучную комплекцию чубайсовского адвоката, которого и две бутылки не свалят с ног. С Яшиным по количеству алкоголя на килограмм веса не сравнить: «Видимо, не мог».
Шугаев, как опытный допросчик, резко меняет тему, чтобы застать свидетеля врасплох: «В чем Яшин был одет?»
Ефремов даже пытается усмехнуться: «Я не помню во что я был одет».
Шугаев: «Яшин состоял в каких-либо экстремистских организациях?»
Ефремов озадаченно: «Не знаю».
Шугаев: «Как Яшин относился к лицам других национальностей, например, к евреям?»
Ефремов таращит глаза: «Не знаю».
Шугаев: «А к Чубайсу он как относился?»
Ефремов: «Никак не относился, мы это не обсуждали».
Шугаев: «Почему Вы, обладатель такой важной информации, не явились к следователю и не рассказали обо всем?»
Ефремов беспомощно двинул ногой: «Я и хожу-то лишь по квартире да вокруг дома».
Адвокат Чубайса Коток поспешил выступить заботником о здоровье свидетеля, как добрый следователь после злого: «Вы были в таком тяжелом состоянии и это позволило-таки выпивать Вам с Яшиным?»
Ефремов кивнул: «Мне врачи разрешили по 70 грамм во второй половине дня».
Стало понятным, почему Яшин не смог в тот вечер добраться до дома. Принял без малого поллитра коньяка, принял на свое счастье, иначе ночевал бы у себя дома и не было бы у него никакого алиби, ведь жены обвиняемых, как свидетели, прокурорами и судьями вообще в расчет не берутся.