Два месяца назад, представ перед присяжными заседателями на суде в роли потерпевшего, Чубайс с дрожью в голосе описывал муки свои от покушения: и звон в ушах, и нервное переживание жены, и глубокие соболезнования потрясенных друзей… В судебном зале проблескивали недоверчивые улыбки. Обидно стало потерпевшему Чубайсу, что муки его всерьез никто не принимает, и он решил задокументировать свои страдания, выложив в тот же день в Интернете, в своем «живом журнале», шесть фотографий подорванного и расстрелянного БМВ. Во всей своей мученической красе предстал на них бронированный автомобиль со сколами, трещинами, дырками, а, главное, с памятным всем глубоким шрамом на капоте — ровно прошитой строчкой, прорезавшей капот наискось четырьмя рваными отверстиями. Казалось бы, картина очевидна: при такой варварской бомбардировке главного приватизатора и энергетика страны спас или счастливый случай, или молитвы облагодетельствованного им народа, если б не одно досадное «но». Наиболее пытливые из числа не облагодетельствованных Чубайсом граждан, а это и баллистики, и взрывотехники, и просто военные, по опыту службы имевшие дело с подрывами и обстрелами, принялись внимательно изучать предъявленный им во всех ракурсах броневик. Вместо ожидаемого Чубайсом всеобщего сочувствия, от специалистов обрушился шквал недоуменных профессиональных вопросов, экспертных оценок, явно сводившихся к одному: в той ситуации на Митькинском шоссе, что описывали на суде и сам Чубайс, и товарищи его по несчастью, именно так пострадать БМВ не мог. Защита выступила с ходатайством допросить на суде экспертов-баллистиков, чье заключение легло в основу следствия, перекочевав затем в обвинительное заключение, и представлять которых присяжным почему-то избегло обвинение.
Экспертами оказались сотрудники института криминалистики Федеральной службы безопасности России. Начинала отвечать на вопросы Ульяна Валерьевна Степанова. Первый же вопрос подсудимого Ивана Миронова «Скажите, пожалуйста, сколько метров проезжает автомашина в секунду при скорости 60–70 километров в час?» поверг эксперта Степанову в странную глубокую задумчивость. Еще более неожиданным оказался ее ответ, плод долгого размышления: «Прошу отвести вопрос, так как к экспертизе он не имеет отношения».
Святое дело порадеть растерявшемуся эксперту: судья немедля снимает вопрос, хотя ожидаемый ответ «При заданных параметрах скорость автомашины от 16 до 20 метров в секунду» является исходным условием данной экспертизы, если экспертиза действительно опиралась на факт движения БМВ в момент взрыва и обстрела со скоростью 60–70 километров в час.