Мы с Босхом сидели за столом для пикника, наблюдая, как эксперты копаются в земле. Это были уже третьи по счету раскопки — во Франклин-Каньоне, под деревом, где Джессап зажигал свечу.
Меня никто не заставлял присутствовать, просто очень хотелось. Я надеялся, что отыщутся новые доказательства вины Джессапа, как будто это помогло бы принять то, что произошло.
Однако до сих пор не обнаружили ровным счетом ничего. Эксперты работали не торопясь, снимая землю по сантиметру и тщательно просеивая каждую крупинку. Мы провели так все утро, и мои надежды час за часом рассеивались, словно туман над здешними каньонами.
Белый полотняный полог на шестах прикрывал работающих от палящих лучей солнца, а также от любопытных взглядов репортеров, круживших сверху на вертолетах, — информация о раскопках, несмотря на все старания, просочилась наружу.
Босх захватил с собой целую кипу материалов о пропавших без вести и разложил на столе, чтобы свериться с записями, как только будут найдены человеческие останки. Я приехал лишь с утренним выпуском «Лос-Анджелес таймс» и уже во второй раз перечитывал передовую статью. Сверху красовалось цветное фото, где двое полицейских целились в открытый люк на пирсе Санта-Моника. Соседняя колонка имела броский заголовок: «НОВОЕ ДЕЛО, НОВОЕ УБИЙСТВО — КРОВАВАЯ ИСТОРИЯ ОСОБОГО ОТДЕЛА».
Я сильно подозревал, что этими статьями дело не закончится. Пока никому из репортеров не удалось выведать, что Джессап купил револьвер, но страшно подумать, что начнется, когда это всплывет. Как минимум назначат дополнительное расследование, и главным вопросом будет: почему обвиняемого оставили на свободе, когда выяснилось, что он вооружен?
Оставалось лишь радоваться, что моя работа на правительство, пусть и временная, подошла к концу. В коридорах власти подобные вопросы обычно приводят к неприятным последствиям.
Впрочем, никакие расследования такого рода не способны лишить меня средств к существованию. Заднее сиденье «линкольна» снова станет моим офисом, а судебная защита — главной и единственной работой. Здесь и цели понятнее, и воздух чище.
— А что, Грозная Мэгги приедет? — спросил Босх.
— Нет, она вернулась в Ван-Нуйс.
— Разве Уильямс не обещал перевести ее в центральный офис?
— Для этого мы должны были добиться обвинительного вердикта, но… — Я кивнул на газету. — Тот присяжный по-прежнему кричит на всех углах, что голосовал бы против, так что у нас нет оснований упрекать окружного прокурора в непорядочности. С карьерным взлетом Мэгги придется подождать.
Вот так делаются дела на стыке политики и юриспруденции, и вот почему я стремлюсь вновь стать последней надеждой обреченных.