Моцкус преувеличенно официально поздоровался с ним за руку, а с женой говорил еще примирительно:
— Зачем все эти комедии?
— Квартира не твоя.
— Не моя, но зачем эти замки? Ведь я не собираюсь ничего забирать у тебя.
— Тогда уйди.
— Хорошо, но сначала позволь мне найти какой-нибудь приличный угол.
— Ты уйдешь немедленно.
— Прекрасно, чем хуже новость, тем больше информации она несет. — Он еще пытался шутить, но Марина не подпускала его к себе:
— Не издевайся, я все равно не понимаю твоей научной тарабарщины.
— Хорошо, я уйду через несколько минут.
— Ага!.. Значит, у тебя уже есть куда уходить! — обрадовалась она.
— Что-нибудь найду.
— Зачем такие жертвы? — Она повысила голос. — Не надо скрывать, если уже нашел другую.
— Послушай, Марина, моя последняя секретарша — пятидесятая или шестидесятая женщина, которую ты из ревности оскорбила без всякого на то основания. Я устал от подозрений и слежки. Ты не сердись, это я посоветовал ей подать на тебя в суд и предупреждаю: буду свидетельствовать против тебя. Так дальше нельзя. Тебе надо лечиться.
— Это ты превратил меня в такую, неблагодарная свинья! Я тебя из дерьма вытащила, человеком сделала, а ты вот как меня отблагодарил! — Она разразилась злыми слезами и сама не заметила, как над глазом повисла отклеившаяся искусственная ресница, как сильно напудренное лицо потекло, сморщилось, а сквозь толстый слой румян пробились голубоватые пятна ярости.
Викторас еще хотел подойти к ней, но в последнюю минуту сдержался.
— Что ты делаешь? — сказал с порога. — Этой ревностью ты уже доконала себя, а теперь за посторонних берешься. Постыдись.
— Я еще не стара!
— Мне кажется, что ты никогда не была молодой, душой ты постарела еще тогда, когда начала шарить по моим карманам. Такая старость куда страшнее физической. — Повернувшись, он снова подошел к столяру. — Выпьем, — предложил ему и, не дожидаясь согласия, налил ему и себе по полному стакану. Человек выпил, встал, но уходить не торопился. — Она тебе еще за работу не заплатила?.. Ты это хотел сказать? — Моцкус достал бумажник.
— Ага, — с трудом выжал из себя столяр.
— Сколько?
— По пятерке за дверь. Как и везде.
— Я тебе еще добавлю столько, но будь добр, убери эти замки к чертям и заделай дырки.
— Хорошо, — согласился человек, — но сначала я должен посмотреть, сколько тут работы. — Он взял портфельчик, потоптался возле каждой двери, осмотрел и наконец не выдержал: — Вы про меня ничего плохого не думайте, я мужчина порядочный, но эта проклятая болезнь… Я здесь совсем не из-за вашей жены — из-за водки остался. Вы, уважаемый, поверьте мне, я уже давно не то что на таких — даже на молоденьких не смотрю, но когда ваша вытащила из холодильника запотевшую бутылочку!.. Сами понимаете.