— Разрешите?
— А-а, Афанасий! Входи, входи… Как ты себя чувствуешь, капитан?
— Как собачка Белка перед запуском в космос, товарищ подполковник! Уши прижаты, нос горячий, хвост дрожит, слюна капает, в животе бурчит… Да, и ноги ещё трясутся…
Ноги не то чтобы трясутся, а не ходят. Нет, не так. Ходят, конечно, пока ещё я шаркаю своими подпорками, но интересно так ходят. Походка у меня теперь как у Чарли Чаплина, если вы помните. Забавная такая походочка — уточкой. Точнее — сизым селезнем. А ещё из-за больной спины корпус чуть-чуть наклонён вперёд. В общем, картинка — ни пером описать, ни гонораром оплатить.
— А что Москва?
— А что Москва? Москва — столица нашей родины, порт пяти морей и самый дорогой город в мире… И делать там мне абсолютно нечего… Чешут медицинские светила затылки под своими белыми шапочками и что-то мямлят на латыни. Хотя, как я понимаю, они с большущим удовольствием выразились бы кратко и художественно, на великом и могучем… Для полной ясности и окончательного диагноза. Но мне и так всё ясно… Не лечится моя болячка, не хочет уходить. И сделать они ничего не могут, вот так-то.
— Ну ладно, Афанасий… Ты уж меня извини, что я эдак вот… пальцами в открытой ране ковыряюсь… извини.
— Да чего уж там! Привык…
Вру я всё. Не привык. Да и как привыкнуть, что тебя, такого красивого и, в общем-то, ещё довольно молодого, увольняют со службы в связи с инвалидностью. Инвалид. Красивое какое слово. При царизме оно обозначало понятие «ветеран». А сейчас — ни к чему не пригодный человек… Ненавижу… От неконтролируемой вспышки злости опять накатила дурнота. Я покрепче уцепился пальцами в барьер, разделяющий кабинет на две части. Для действующих офицеров и так… для всех остальных…
— Эй, Афанасий! Афоня… ты как?
— Да нормально, Михал Михалыч… Накатило что-то. Давайте начинать?
— Давай начнём… Водички тебе дать?
— А что есть?
— Да вот, минералка холодненькая.
— Давайте, конечно, такая жара стоит. Холодненькая минералка в самый раз будет…
Гулко глотая вкусную, щиплющую в носу воду, я заметил мелкую дрожь в руке. Спокойно, Афанасий… спокойно. Всё хорошо. Всё нормально. Чему быть, того не миновать. Нужно жить дальше, нужно делать следующий шаг. Ага, шаг. С шагом-то как раз и напряжёнка. Вода кончилась, и я осторожно, без стука, поставил холодный, потеющий на сухой жаре кабинета стакан на полировку казённого барьера.
— Так, начнём, пожалуй… Форму N 4 из секретки принёс?
Я кладу старенькую отцовскую кожаную папку с поблёкшим и потёртым тиснением «Участнику какой-то там зональной научной конференции по археологическим памятникам Северного Кавказа и Кубани», раскрываю её, и начинаю рыться в бумагах.
