Во вторник мы не пошли на работу. Нас вызвали в кабинет двух начальников исправительно-трудовой колонии – майоров национальной гвардии. Военные очень удивились, узнав, что нас доставили в Эль-Дорадо без всяких сопроводительных документов, касающихся решения какого-либо суда. Они пообещали потребовать объяснений у начальника колонии Эль-Дорадо.
Ждать пришлось недолго. Эти два майора, в ведении которых находилась охрана тюрьмы, несомненно относились к категории самых жестких служак – даже чрезмерно жестких с точки зрения проводимых ими репрессий, – но порядочных в отношении соблюдения законности. Они вынудили начальника встретиться с нами для выяснения дела.
И вот начальник перед нами в сопровождении своего шурина, русского, и двух офицеров национальной гвардии.
– Французы, я начальник колонии Эль-Дорадо. Вы просили встречи со мной. Что вы хотите?
– Прежде всего узнать, какой суд без разбирательства по существу приговорил нас отбывать срок в этой каторжной колонии? На сколько лет и за какое преступление? Мы пришли морем в Ирапу. Мы не совершали никакого преступления. Спрашивается, что мы здесь делаем? И как вы можете объяснить, что нас здесь заставляют работать.
– Прежде всего мы находимся в состоянии войны. Поэтому мы должны точно знать, кто вы такие.
– Очень хорошо. Но это не оправдание тому, что нас загнали на каторгу.
– Вы скрываетесь от французского правосудия. Нам следует выяснить, требуют ли французские власти вашей выдачи.
– Допустим. Но я еще раз требую объяснить, почему нас содержат в тюрьме и обращаются с нами как с заключенными.
– Вы временно задержаны на основании закона o vagos y maleantes (бродягах и мошенниках) до выяснения обстоятельств и наведения справок.
Спор мог бы продолжаться до бесконечности, если бы один офицер не встрял со своим мнением:
– Господин начальник, честно говоря, мы не можем обращаться с этими людьми как с обычными заключенными. Я предлагаю подождать решения Каракаса по данному вопросу, а пока занять их чем-нибудь другим и не посылать на строительство дорог.
– Они опасные люди. Они угрожали убить надзирателя, если он их ударит. Разве не так?
– Не только его, господин начальник, но любого и каждого, кто ударит кого-нибудь из нас.
– А если солдат?
– И его тоже. Мы не заслужили, чтобы с нами так обращались. Наши законы и тюремная система, может быть, похлеще и более бесчеловечны, чем ваши, но у нас никто не имеет права избивать людей, как животных.
Начальник повернулся к офицерам, торжествуя, что он прав:
– Вы же сами видите каковы!
Майор, что постарше, выждал минуту или две, а затем сказал, ко всеобщему изумлению: