— Доктор Маркони не очень хорошо говорит по-английски, — сказала она, садясь около него, — и он попросил меня заполнить вашу приемную карту пациента.
Она ещё раз ему улыбнулась.
— Спасибо, — прохрипел Лэнгдон.
— Хорошо, — начала она деловым тоном. — Как вас зовут?
Ему потребовалось несколько секунд.
— Роберт… Лэнгдон.
Она посветила фонариком в глаза Лэнгдона.
— Род занятий?
Эта информация всплыла ещё медленнее.
— Профессор. Истории искусств… и символогии. Гарвардский Университет.
Доктор Брукс приглушила свет и посмотрела на него с удивлением. Врач с густыми бровями тоже был удивлен.
— Вы… американец?
Лэнгдон ответил ей озадаченным взглядом.
— Просто… — она прервалась. — У вас не было документов, когда вы прибыли. И по шотландскому твиду и сомерсетским туфлям мы предположили, что вы британец.
— Я американец, — заверил её Лэнгдон. Он слишком устал, чтобы объяснять своё предпочтение элегантной одежде.
— Что-нибудь болит?
— Голова, — ответил Лэнгдон. От света яркого фонарика пульсация в черепе только усилилась. К счастью, она теперь спрятала фонарик в карман и взяла Лэнгдона за запястье, проверяя его пульс.
— Вы проснулись с криком, — сказала женщина. — Вы помните почему кричали?
Перед Лэнгдоном снова вспыхнуло странное видение с женщиной в вуали, окруженной извивающимися телами. Ищи и найдешь.
— Я видел страшный сон.
— О чём?
Лэнгдон рассказал ей.
Выражение лица доктора Брукс оставалось нейтральным, пока она делала записи на планшете.
— Какие-нибудь идеи насчет того, что могло вызвать такое ужасное видение?
Покопавшись в воспоминаниях, Лэнгдон покачал головой, что означало «никаких».
— Хорошо, мистер Лэнгдон, — сказала она, продолжая записывать. — Несколько формальных вопросов. Какой сегодня день недели?
Лэнгдон задумался на мгновенье.
— Суббота. Я помню как ранее сегодня я проходил через кампус… собираясь на серию дневных лекций, а потом… это в принципе последнее, что я помню. Я упал?
— Мы к этому вернёмся. Вы знаете где Вы?
Лэнгдон озвучил свою лучшую догадку.
— В Массачусетской больнице?
Доктор Брукс сделала ещё одну запись.
— А есть кто-нибудь, кому нам следует позвонить? Жена? Дети?
— Никого, — ответил Лэнгдон инстинктивно. Он всегда наслаждался одиночеством и независимостью, которую предоставляла выбранная им холостяцкая жизнь, хотя ему пришлось признать, что в его текущей ситуации он предпочёл бы, чтобы рядом было знакомое лицо. — Есть несколько коллег, которым я мог бы позвонить, но я в порядке.
Доктор Брукс закончила писать, и подошёл старший врач. Поглаживая свои густые брови, он достал из кармана маленький диктофон и показал его доктору Брукс. Она понимающе кивнула и повернулась к своему пациенту.