— Этой водой вымоем тебе ноги. Нельзя, чтобы раны начали гноиться.
— Зачем так много мяса? — спросила она, указывая на коптящиеся тушки.
— Я рассчитываю, что этого нам хватит дня на два пути, может быть, больше, если все обернется удачно. Если эти припасы кончатся, придется ставить капканы или обходиться сушеным мясом, что у меня еще осталось. Не хотелось бы стрелять, ведь мы двинемся вглубь индейской территории.
Сердце у Чериш запрыгало от радости. Он ведь сказал «мы», значит, он берет ее с собой до Огайо!
Когда мясо было готово, уже совсем стемнело. Закончив укладывать припасы, Слоун взял кружку и подошел к Чериш. Он все делал так, как будто ухаживал за ребенком. Как само собой разумеющееся, он положил ноги девушки себе на колени и стал внимательно осматривать ее раны.
Как непривычно ощущать доброе человеческое тепло, бескорыстную заботу. Она зачарованно смотрела, как оранжевые отсветы огня играют на его лице, и не могла оторвать взгляда от головы, склонившейся над ее израненными ногами. Девушка инстинктивно попыталась отклониться. Он как будто этого не заметил, достал из мешка жестянку и, придерживая ее колени, стал чистить раны.
— Ну а теперь, — сказал он, поглядев на нее в первый раз после начала процедуры, — нам нужна чистая повязка. Твоя рубашка как раз подойдет.
— Нет! — вскрикнула она.
— Да-да, — возразил он, порылся в ее вещах, вытащил рубашку и оторвал от подола несколько узких полосок.
Увидев, как мужские руки перебирают ее нижнее белье, Чериш покраснела от смущения. Она глубоко вздохнула и зажмурилась. Девушке послышалось, будто он посмеивается, и тут она разозлилась, широко раскрыла глаза и обиженно крикнула:
— Вы не смеете насмехаться надо мной!
— Ого! Даже у котенка есть когти, — с добродушной усмешкой заметил Слоун.
— Я просто не люблю, когда надо мной смеются, — сказала она холодно, радуясь, что он не может заметить в сумраке ее покрасневшее, как мак, лицо.
— Примите мои извинения, мисс Райли, и расскажите о себе, пока я буду шить для вас обувь.
Он достал шкурку и наметил что-то ножом, сначала померив ногу девушки.
Чериш сидела молча, стесняясь начать.
— Ну, давай, расскажи мне о своей жизни.
— А что, собственно, вы хотите узнать? — Она с трудом подбирала слова, они как будто застревали в горле.
— Расскажи о своем доме в Вирджинии. Ты жила в горах?
— В долине, у подножия горы, — ответила она, — в хижине с большим каменным очагом. А позади нее тек ручеек, и росли цветы. Я не хотела расставаться с нашим домом, но когда папа умер, Рой не смог получить права на наследство. Вот он и решил добраться до Кентукки. У него не было выбора, и Рой взял меня с собой. — А потом слова полились рекой. Чериш удивило, с какой легкостью она рассказывает Слоуну то, чего не открыла бы никому другому. Она поведала ему о своей матери, которая родилась в знатной семье, но полюбила ее отца, простого фермера, и вышла за него замуж. Мать научила Чериш читать и писать, вести себя как настоящая леди. Она умерла, когда девочке было всего десять лет, и на худенькие плечики легло все домашнее хозяйство.