— Давай! Давай, прижимай их! — кричал Леонтий.
Молодой поручик, разгадав казачью хитрость, отдал приказ, и рожок заиграл отход.
Не переставая отстреливаться, солдаты отходили на старые позиции. Казаки преследовали их.
— Хорошо! Хорошо! — торжествовал Леонтий. Он уже увидел залёгших на холмах казаков Андрея.
Солдаты шли, не ожидая удара с тыла. Вдруг, когда до холмов осталось всего шагов сто, из‑за брустверов грянул дружный залп, сразу вырвавший с десяток человек. Среди солдат произошло замешательство. Строй нарушился. Теперь казаки стреляли часто и метко. Поручик растерянно озирался и, вдруг взмахнув руками, выронил шпагу и упал в траву.
— Теперь все! — крикнул Малов. — Эй, служивые, сдавайся! Бросай ружья!
Но суздальцы по команде старого унтера неожиданно снова построились в плутонги и начали отступать в пространство между холмами. Две плутонги вели дружный залповый огонь по холмам, третья отбивалась от наседавших казаков.
Только пробившись между холмами, суздальцы перестали стрелять. Но когда конные казаки попытались снова преследовать отступавших, их опять встретили размеренные, чёткие залпы.
Через несколько часов суздальцы вошли в ворота Усть–Лабинской крепости.
Этот случай не на шутку встревожил полковника Михайлова, принявшего команду над Суздальским полком после смерти Спета. Теперь он считал, что бунтовщики обрушатся на Усть–Лабу всеми силами. С нетерпением поджидал Михайлов подхода Вятского мушкетёрского полка, который по приказу генерала Гудовича шёл к Усть–Лабе.
Ночью прошёл тихий тёплый дождь. С первыми лучами степь ожила, а радужный мост долго висел через все небо. Тучи уплыли на восток, открыв светлую голубизну.
Дикун и Собакарь скакали по залитой красноватым утренним солнцем степи. Кони шли весело, вскидывая головами и похрапывая.
— Эх, хороша наша степь! — воскликнул Дикун, вдыхая свежий, ароматный воздух. — Чуешь, как пахнет? Нет краше края, чем наш край.
— Ты не степь нюхай, а про то думай, как недруга встретишь, — недовольно проворчал Собакарь. — Не в гости к тебе солдаты идут.
Дикун хлестнул коня и галопом взлетел на вершину кургана. Отсюда хорошо были видны широкие степные просторы.
На курган, не спеша, въехали Собакарь, Шмалько и Половой.
— Тут и стоять будем1 — решил Дикун. — Лучшего места не найти. Пушки, Осип, вот здесь, на кургане ставь!
Собакарь окинул взглядом степь и одобрительно кивнул головой:
— Добре! А конников наших вон за теми камышами поставим. Когда время придёт — они солдатам в бок ударят.
Вот уже месяц, как вернулись с похода казаки, месяц, как восстали они. Всколыхнулась вся степная Кубань от Тамани до Усть–Л абы и на севере — до земель войска Донского. С оружием в руках поднялась казачья голытьба, а старшины искали защиты за крепостными стенами Усть–Лабы. Но и там не чувствовали себя в безопасности.