Ее слова эхом отдавались от могильных плит, и мой желудок болезненно сжался.
Только тогда Марина перестала скрывать свою злорадную улыбку. Улыбку кошки.
— Ты меня водишь за нос, — наконец сказал я.
— Само собой.
Пять или десять минут, может, больше, прошло в молчании. Целая вечность. Ветерок обвевал кипарисы. Между памятниками кружились два белых голубя. На мою штанину заполз муравей. Ничего не происходило. Я почувствовал, что нога немеет, да и мозг идет той же дорогой. Я хотел было заговорить, как вдруг Марина подняла руку, показывая мне, чтобы я пригнулся. Она указала на крытую галерею у входа на кладбище.
Кто-то пришел. Кажется, это была фигура женщины в черной бархатной накидке. Лицо закрывала вуаль. На руках, скрещенных на груди, были перчатки того же цвета. Накидка ниспадала до земли и закрывала ноги. Отсюда казалось, что фигура без лица перемещается, не касаясь земли. Меня прошиб озноб.
— Кто?… — прошептал я.
— Шшшш, — перебила Марина.
Невидимые за колоннами галереи, мы шпионила за дамой в черном. Она перемещалась между могилами, словно привидение. В руках у нее была красная роза. Издалека цветок напоминал свежую ножевую рану. Женщина подошла к могиле, находившейся точно под нашим наблюдательным пунктом, и встала к нам спиной. Я заметил, что это был единственный памятник без имени. На мраморе был выгравирован только символ в виде насекомого — черной бабочки с расправленными крыльями.
Дама в черном почти пять минут молча стояла возле памятника. Наконец, она наклонилась и положила на плиту розу, а потом медленно ушла, как и появилась, — словно привидение.
Марина нервно взглянула на меня и наклонилась что-то прошептать. Я почувствовал, как ее губы коснулись моего уха, и мой затылок обдало жаром.
— Я ее случайно увидела три месяца назад, когда пришла вместе с Германом положить цветы его тете Реме… Она сюда приходит в последнее воскресенье каждого месяца в десять утра и кладет красную розу на эту могилу, — объяснила Марина. — Всегда одета в плащ, перчатки и вуаль. Всегда одна и с закрытым лицом. Она никогда ни с кем не разговаривает.
— Кто тут похоронен?
Странный символ на мраморе разжигал мое любопытство.
— Не знаю. В списке кладбища нет никакого имени…
— А кто эта женщина?
Марина собиралась ответить, как вдруг увидела, что силуэт дамы исчезает за колоннами галереи. Она схватила меня за руку и быстро поднялась.
— Скорее! Мы ее упустим.
— Мы что — будем ее преследовать? — спросил я.
— Ты же хотел приключений, нет? — ответила она со смесью жалости и раздражения, как будто я был дурачком.