— Интересный малый, этот наш Нил Джон-Сейбер…
День только перевалил за полдень, и Парис с Перейрой одни в конторе.
Перейра поднимает голову от обзора, который он изучает.
— Прежде чем заделаться ресторанным критиком, он был военным корреспондентом. В основном на Ближнем и Среднем Востоке. Любитель арабской культуры, судя по всему, прекрасно говорит на этом языке. По крайней мере так пишет Интернет. Английский я основательно подзабыл, но, если верить статьям, которые я нашел, — его и других людей, — о нем во время расцвета его работы по ту сторону Ла-Манша были высокого мнения. Он прославился во время дела об израильской атомной бомбе. Вроде был одним из тех, кто обнаружил ее существование. Знаешь эту историю?
Перейра отрицательно качает головой.
— Ну, напрягись, они даже нашли парня в Израиле, который был готов дать показания о ее существовании. Парня потом арестовали, запихали в тюрягу и заставили молчать. О нем вспомнили не так давно.
— Да, вроде что-то знакомое. Какая связь с нашим подопечным?
— Никакой. Разве что, прежде чем окунуться в свою полуанонимную ресторанную критику, он был весьма известным человеком. Про него даже пишет Википедия.
— Ну а теперь он где, видал? Можно позавидовать.
— Его жена погибла во время теракта в Ливане. Их дочери, пресловутой Сефрон, едва исполнилось два года. После этой трагедии он все бросил и стал заниматься девочкой.
— Да уж, фуа-гра и дорогие вина значительно безопаснее.
Парис не оценил легковесной иронии своего заместителя. Джон-Сейбер заслуживает большего, он это чувствует, знает. Нетипичный жизненный маршрут, востребованный — и неожиданно резко изменяет направление собственной жизни. Мужик вовсе не так прост, как тот потерянный папаша, которого они видели вчера вечером. Дочка замешана в истории, касающейся французской атомной энергетики. Папаша прославился, стараясь раскрутить сюжет в той же сфере деятельности у израильтян. Случайность?
Перейра, который не видел, что шеф по-прежнему погружен в свои мысли, решает продолжить размышления:
— А кстати о журналистах, есть некий Пьер Моаль, который отметился у нас в службе приема сегодня утром. Хотел поговорить с нами… Ты слушаешь, нет?
Парис возвращается на землю:
— Кто хотел с нами поговорить?
— Один журналист по фамилии Моаль.
— Он хотел поговорить о чем?
— О Субизе.
— Ну и что?
— Я его послал.
Полицейские обменялись улыбками.
— Но вид у него был такой, будто он хорошо осведомлен. И вроде бы приятельствует с группой Лёвассёра.
— Думаешь, информация оттуда?
Перейра пожимает плечами:
— Не знаю, но эти лёвассёровские парни много треплются.