— Ой, смотри скорей, вон Нейт!
Они торопливо, но осторожно припарковались между джипом и черным «бьюиком».
— Да он голову побрил!
Девочки, разинув рты, уставились друг на друга и дружно расхохотались.
— Господи! Мне привиделось или у него серьга в нижней губе?
— Точно!
Они снова засмеялись. Стекло в машине было опущено, и Нейт, которого от них отделяла всего пара метров, повернул голову в их сторону. Колечко в губе вспыхнуло солнечным зайчиком. Девочки дружно, как по команде, замолчали и вежливо помахали ему руками.
Он улыбнулся в ответ обворожительно-зловещей улыбкой.
Королева мая.
Время как будто повернуло вспять, перенеся ее лет на сто назад. На голову довольно-таки ощутимо давила тиара, прочно и весьма болезненно пришпиленная к светлым волосам.
На ней было белое платье, то самое, которое всего несколько недель назад Диана помогала Морин выбирать в магазине вечерней одежды. Его не пришлось укорачивать, только немного ушить в груди. Длина была в самый раз.
Они ведь были одного роста.
— Нет, — покачала головой Диана. — Не просите…
Мать Морин обняла ее за плечи:
— Пожалуйста… Ради Морин. Я не могу хоронить дочь в бальном платье.
И Диана его надела.
Она помнила, как у мистера Макклеода дрожали руки, когда он помогал ей подняться на подиум, заваленный грудой роз — живых и искусственных, из папиросной бумаги. Часть из них они с Морин смастерили сами у нее дома, на кухонном столе. Остальное прислали в дар городские цветочники — в память о погибших и в честь выживших.
Лепестки трепетали на свежем ветерке.
Диана поднялась на возвышение, и все зрители ахнули.
— Ты — самая прекрасная королева мая за всю историю школы, — шепнул ей мистер Макклеод.
Небо было чистым, ярко-голубым, и над стадионом стелился запах роз. Диана подняла голову — солнце заливало все вокруг ослепительным светом, высвечивая, казалось, каждую молекулу, каждый атом вселенной — крошечные хрустальные кристаллы. Она перевела взгляд на зрителей — ее родители сидели бок о бок на скамейке трибуны.
Неужели они еще и за руки держатся?
Оба плакали.
Ей дали в руки микрофон, и Диана выпустила на свободу связку белых воздушных шаров:
— Это тебе, Морин.
Весь стадион смотрел, как легкие до невесомости шарики поднялись в воздух и устремились к солнцу.
Линолеум был натерт воском, и его золотистые крапинки весело сверкали под сотнями новеньких туфелек, торопливо топавших на первый урок…
Как же громко они топочут.
Или это всегда было так?
— Пока, — сказала одна подружка другой. Они шли на уроки в разных классах и прощались на час.
Их дружба длилась уже полгода. Проведя вместе лето, они не хотели расставаться даже на короткое время. Несколько первых недель им будет казаться, что все остается, как было летом, но вскоре листья пожелтеют, а солнце, все так же высоко стоящее в небе над Бриар-Хиллом, потускнеет.