Оказывается, Вика живет на Академической, и мы выбираем новый кинотеатр, около ее метро. За разговором я не замечаю, как мы спускаемся, выходим из метро и оказываемся около касс. Почему они всегда такие маленькие? Кассы…
— Ты голодный? — спрашивает она заботливо.
Я не могу питаться в этих кафе, забегаловках, стекляшках. Одно слово «общепит» вызывает у меня рвотное чувство.
— Двадцать минут до начала. А наспех глотать…
— Я захватила с собой несколько очень вкусных пирожков из слоеного теста. Не общепитовских, — утешает она.
Откуда она знает, о чем я думаю? И поражает меня еще больше, говоря:
— Я сама не терплю эти кафе!
И ее отточенный носик забавно морщится. Мы сидим с Викой на лавке, едим очень вкусные пирожки и глядим друг на друга. Она протягивает мне салфетку, и я неверяще смотрю на это чудо. Салфетки — это моя слабость, я не могу без них прикасаться к еде.
В буфете я предлагаю ей лимонад и бутерброды с красной икрой. Но по легкой девичьей усмешке понимаю, что ее этим не удивишь. Она же работает в Елисеевском — лучшем гастрономе отечества. И дым отечества нам сладок… Кому-то был приятен.
— Ты любишь сидеть ближе или дальше? — спрашивает она.
— Ближе, я на чтении посадил глаза.
Она опять проходится по моим глазам, смеемся. И свет гаснет.
«Бег» — мой любимый фильм, пожалуй, лучший из созданного в отечественном кинематографе. Актерский ансамбль великолепен, чего стоят одни Ульянов, Басов, Дворжецкий, Евстигнеев. Я до сих пор поражаюсь, что Алову и Наумову дали снять такой фильм. «Белая гвардия» — элита России — офицеры, аристократы, князья, — большевики растерзали их, разорвали и загнали в море. Полвека назад. А что бы было, если б было наоборот?
Викино плечо касается моего. В темноте я смотрю на ее щеку, грудь, верх бедер.
— Ты что-то хочешь сказать? — шепчет она, ее губы полураскрыты.
— Спасибо за коньяк, — заминаюсь я и перевожу взгляд с губ на экран.
— А-а, — только и говорит ее голос. — Ты меня уже благодарил.
Конница Чарноты идет карьером в снегу к монастырю.
Мы выходим из кинотеатра какое-то время спустя. Летняя ночь. Вика потрясена и под впечатлением от глаз Хлудова.
— На меня вообще глаза производят завораживающее впечатление. У него такие страшные глаза.
Дворжецкому эта роль принесла славу.
— Но твои мне больше нравятся, — улыбается она. — Где ты живешь? — неожиданно спрашивает Вика.
— На улице какого-то Архитектора Власова.
— Это же совсем рядом! — Она смотрит на часы. — Только девять, как рано, я думала, гораздо позже.
Она вопросительно смотрит на меня:
— Кто кого будет провожать?