Время до вечера провела как сонная муха, перебираясь с места на место, не в состоянии чем-либо заняться, даже купленная книга не читалась, у меня самой ситуация заваривалась столь круто, что злоключения книжной героини не впечатляли. Около восьми вечера в дверь опять зазвонили настойчиво и как-то весело. Теперь я была одета и решила открыть одну дверь, посмотреть, кто там трезвонит. Когда я была уже в прихожей, услышала Маринкин голос, восклицающий в нетерпении:
— Ну давай же, открывай!
Маринка стрелой пролетела на кухню, прижимая к груди какой-то пакет. Закрыв дверь, я пошла за ней, несколько заинтригованная.
— Привет! Только вчера утром ты мне плакалась, что тебя ни за что и никогда не отпустят с дачи, а сегодня вечером уже тут как тут! Отец, что ли, смилостивился? Снизошел к твоим мольбам?
— Ну да! Много ты понимаешь! Папахен у меня кремень. Но ведь ему же надо работать, хи-хи! Вот я и смоталась. Знаешь, все разъехались, а сидеть с мамахен и ребенком такая тоска! Я и сделала им ручкой. Машину с шофером брать не стала, а то он сразу настучит, соседи ехали в город, взяли меня с собой. Мамахен заохала, да быстро успокоилась, а Валерик ее даже лучше слушается, когда меня нет рядом. А ты что, не рада? Чего такая кислая? Ну ничего-ничего, сейчас будет полный порядочек, у меня есть чем поправить твое настроение. Ты-то небось ничего не купила?
Она была права, не ожидая скорого возвращения своей непутевой приятельницы, я и не подумала купить ее любимый мартини. Она с ловкостью фокусника развернула пакет и подала мне бутылку шампанского, чтобы я положила ее в морозилку. Затем она достала очень большую плитку шоколада, чуть ли не в полкило весом, и повертела ею в воздухе для пущего эффекта.
Признаться, я слегка удивилась, потом занервничала:
— Почему шампанское? Ты же любишь мартини? И потом, отец твой работает днем, но на ночь он ведь домой приходит, как же ты ему покажешься? Надеюсь, ты не собираешься ночевать здесь?
— Ой, ну до чего же ты мне нравишься! Наивная прямо как не знаю кто. Папахен и при мамахен не всегда дома ночует, а сейчас и вовсе не подумает заявиться. А шампанское потому, что я решила поменять привычки, должно же быть хоть какое-то разнообразие. Заодно отпразднуем мое освобождение из дачного плена! — Маринка тараторила, как из пулемета, и вид у нее был возбужденный.
Я достала сыр, крекеры и фрукты, а Маринка, не выждав и пятнадцати минут, уже срывала фольгу с бутылки. Я смотрела, как всплывают и лопаются пузырьки в фужере, и мне неожиданно захотелось выпить. Странно, обычно один вид спиртного вызывал во мне неприятные чувства. Шампанское было слегка прохладным, я отпила несколько глотков, чувствуя, как пощипывает язык и нёбо. Вкус отменный! Я взглянула на бутылку: «Абрау-Дюрсо». Интересно, где Маринка его раздобыла, что-то я не видела такого в продаже. Я выпила за вечер полтора фужера и, почувствовав, что в голове зашумело, закончила на этом возлияния. Маринка допила бутылку и огорчилась, что не взяла две, ей показалось мало. Еще с час она чирикала о всякой ерунде, а потом неожиданно смачно зевнула и призналась, что хочет спать просто смертельно. Она ушла, чмокнув меня на прощание в щеку влажными губами.