— Как хотите. — Шериф выглядел обиженным: какие они все-таки неблагодарные, не ценят настоящего гостеприимства. — Навещайте своего товарища почаще. Можете приносить ему передачи. Но не забывайте, что у него — диета. Врач прописал ему соленые орешки, селедку и сухарики с перцем. Остальные продукты запрещены. СТРОЖАЙШЕ ЗАПРЕЩЕНЫ. — От Шерифа опять исходила угроза, явная и острая, как запах пота.
Мамонтов не стал дожидаться, во что это выльется, развернулся и рванул к выходу. Качалов засеменил следом.
Когда участок остался уже далеко позади, они перевели дух и замедлили шаг.
— Слушай, — сказал Мамонтов, — по-моему, он совсем уже того. Всегда был вольтанутый, а сегодня какой-то… — Он помотал головой, не находя нужного слова.
— Может, у него месячные? — хихикнул Качалов, с надеждой ожидая, что его шутка будет принята.
— Какие, на хрен, месячные? — обозлился Мамонтов. — Что ты плетешь, придурок? Ты что, не видишь, что он — напрочь подорванный? У него же — это… Дыра в голове.
Мамонтов и не подозревал, насколько он был прав. И сам Шериф это чувствовал. Дыра в голове. Огромная дыра. А все — из-за этого поганого свечения в заброшенной штольне. Ох, что-то будет сегодня вечером! Ох, что-то будет!
Не обращая внимания на злобно скалившегося Волкова — любому другому его взгляд давно бы прожег дырку между лопатками, но только не Шерифу! — Баженов подошел к сейфу, несколько раз повернул ключ в замке и со скрежетом открыл массивную, еще довоенной выработки, дверцу.
Достал с нижней полки связку динамитных шашек: изящных цилиндров цвета белого хлеба, перехваченных у концов слегка заржавевшей тонкой проволокой. Кое-где на шашках, как капли коричневого пота, выступил нитроглицерин. Бикфордов шнур был сухим, но пока не рассыпался в труху от старости.
Должен рвануть! Завалю эту штольню на хрен! Ох, не вовремя ТЫ вздумал светиться, если понимаешь, о чем я говорю!
Шериф еще немного пошарил на нижней полке, достал старый подсумок от противогаза и сунул туда динамит: зачем пугать понапрасну горожан? Хотя в это время они должны сидеть по домам, тихо, как мышки. И не путаться под ногами.
На этом приготовления Баженова не закончились. С верхней полки он достал две коробки — по десять патронов в каждой— крупной картечи. Диаметр шарика — 8,2 мм. Когда такой заряд попадает в голову, остается только шея-уродливым окровавленным стебельком, растущим из плеч. Уж кто-кто, а ТЫ должен это помнить! А? Одна только шея, Микки! Об одном жалею — что я тогда поторопился. Надо было сначала отстрелить тебе руки и ноги, а потом — твой паршивый конец! И только затем — голову!