— Они обвиняют друг друга в расхищении партийной кассы. А кто обвинит вас? Я?! Боже упаси! Кесарю — кесарево! Мне нужны будут отчеты лишь о моих деньгах. И точка. Евгений Филиппович, не вздумайте перечить! Мысль гениальная. Вы же согласились год назад заняться практическим террором, вспомните!
— Согласился. Но я подразумевал организацию динамитных лабораторий, обучение молодежи, ввоз химикалий и прочих практических штучек. А здесь — полный диктат!
— Справитесь. Вы же на порядок умнее Гершуни. Кстати, где он?
— В Петербурге. Организовывает первые шаги.
— Против кого?
— Он играет в конспирацию и молчит. Но судя по настроению Центрального комитета, речь пойдет о двух актах — против Победоносцева и Сипягина.
— Одновременно?
— Боже упаси! Вначале Победоносцева, а затем, на его похоронах, и Сипягина. И потом, Григорий спит и видит себя диктатором террора. Куда я его дену?
— Гершуни я беру на себя. — Зубатов потер руки и разлил водку по рюмкам. — По последней. Вижу, вы согласны. Ну же! Скажите «да»!
— Да, — ответил Азеф и совсем по-гусарски опрокинул рюмку в горло.
Голова у него внезапно стала абсолютно ясной. Перед его взором открылись такие перспективы, о которых он раньше и не мечтал. «Идея в самом деле гениальна, — подумал он, глядя на довольного Зубатова. — Но ведь этот человек не понимает гениальности своей же идеи! А я понял. Так что теперь это — моя идея!» И он ударил рюмкой об пол, так что брызги хрусталя чиркнули по скатерти.
Такой гусарский задор пришелся по душе полковнику, и он тоже хватанул фужером об пол. Война все спишет!
* * *
Первым делом они попытались напоить кота молоком, хотя правильнее было дать ему простой воды. На кухне сразу выделили место под кошачью мисочку и рядом на коврике положили Макса: стоять он не мог и все время заваливался набок. К морде придвинули блюдце с молоком и стали наблюдать.
Макс несколько минут отдыхал, потом с усилием приподнялся и начал лакать знакомое с детства финское молоко. Путиловский обрадовался, а Лейда Карловна просияла. Она давно мечтала завести кота, но боялась даже намекнуть об этом: кто знает, что подумает Павел Нестерович? И потом, мужчины такие ревнивые, кот стал бы ревновать к хозяину, а хозяин — к коту, и все закончилось бы драмой. Кто-нибудь наверняка ушел из дома.
Покончив с молоком, Макс сразу захотел по-маленькому. Тоскливо оглядев кухню, он понял, что здесь это сделать невозможно в силу невероятной чистоты и уюта. Поэтому он напрягся и выполз в коридор. Путиловский и Лейда Карловна тихонько последовали за ним. Удалившись на приличное по его разумению расстояние, Макс попытался вырыть в паркете ямку, конечно же ничего не вырыл, но инстинкт удовлетворил.