Генерал-адъютант, с 1895 года петербургский градоначальник. Известен своим непримиримым отношением к революционным выступлениям петербургского студенчества.
По невидимому знаку, поданному пестренькой дамочкой, ничем не выделяющийся из троицы серый с рваными ушами кот подошел к кошечке и аккуратно прихватил ее за загривок. Два других кота от обиды хрипло мяукнули, но счастливая парочка, предавшись разврату, уже более не обращала ни на что никакого внимания.
Мария Николаевна отошла от окна и печально взглянула на сына.
— Но ведь сказано в Писании: «Не убий!» Ты же не станешь убивать? Дай мне слово. Поклянись!
На лице Степана явственно читались внутренние муки. Он обожал свою ласковую мать, но уже вырос из детских штанишек и не мог врать даже ради ее спокойствия. Однако же переломил себя и соврал:
— Клянусь…
Лицо Марии Николаевны просветлело, и на душе стало покойно. Ее Степишек никогда ей не врал.
— Я верю тебе! Проводи до вокзала! Я собрала вещи.
И, прикрыв глаза, чтобы не видеть кошачью свадьбу, она радостно перекрестилась на Казанский собор, своим ребристым куполом закрывавший половину неба в окне. На вершине купола строго вырисовывался в голубом небе крест.
* * *
Ночь, впервые проведенная с мужчиной, пусть и котом, оказалась неожиданно блаженной. Несколько раз Лейда Карловна просыпалась, приподымала с подушки голову в чепце и тут же слышала невдалеке равномерное урчанье. Она протягивала руку, нащупывала теплую шерсть, гладила ее, отчего по руке несколько раз благодарно проходился шершавый и влажный кошачий язычок.
Рано утром, когда пришла пора вставать, оказалось, что за ночь у отогревшегося Макса почти восстановились задние лапы. Он сразу встал на все четыре и бодро проследовал в кухню, за что и был немедленно вознагражден кусочком свежей печенки.
Это был лишь аванс, за которым последовали сметана и остатки вчерашней курицы. Макс съел всего понемногу, запил завтрак свежим молочком и пошел искать место для утреннего туалета. Таковое заранее было обозначено плоским корытцем с чистым песком. Обследовав корытце и найдя его вполне подходящим заменителем лесов и полей, Макс выкопал аккуратную ямку и сел над ней в абсолютно неподвижной позе роденовского кота-мыслителя.
Безукоризненно исполнив долг любого домашнего кота, он аккуратно закопал ямку и тут же был подвергнут унизительной процедуре мытья лапок. Вначале Макс попытался активно сопротивляться Лейде Карловне, но, ощутив крепость рук экономки, смирился со своей участью, благоразумно решив, что это еще не самая большая плата за еду, тепло и мягкую постель.