После купания Макс сел на зад, деловито выставил мокрую лапу пистолетом и вылизал себя всего. Став действительно чистым, он обследовал квартиру на предмет проживания мышей, но ничего не нашел и слегка огорчился такому несовершенному устройству мира: все-таки нет ничего вкусней и полезней для обмена кошачьих веществ, нежели свежепойманная молоденькая жирненькая мышка.
Одна из дверей оказалась закрытой, поэтому Макс сел перед ней и задумался, глядя на блестящую латунную ручку. Затем встал на задние лапы и передними потянул ручку вниз. Дверь открылась.
Внутри было много интересного и нового, но мышей и здесь не наблюдалось. Зато стояла кровать, ничуть не хуже той, на которой он сегодня так отлично выспался. И она нуждалась в исследовании.
После плотного завтрака задние лапы пришли в норму, поэтому прыжок наверх оказался весьма удачным: прямо перед мордой Макса из-под одеяла высовывалось лицо вчерашнего спасителя. Очень, кстати, похожее на кошачье, с большим лбом, узким подбородком и усами, достойными украсить морду любого кота.
Макс деликатно понюхал человеческие усы. Коты — поклонники осторожного назально-назального контакта, в отличие от собак, которые при знакомстве сразу лезут черт знает куда. Пахло табаком и апельсином. В ответ человек открыл глаза и понюхал нос Макса, что говорило о знании вежливого кошачьего приветствия.
— Доброе утро, — сказал Путиловский Максу, а Макс потерся лбом и носом о щеку новообретенного хозяина.
По квартире витал запах свежемолотого кофе, солнце светило в окна — утро действительно обещало быть добрым. Сразу выяснилось, что Макс от природы любопытен не в меру: он следовал за Путиловским по всей квартире, от туалета и ванной до столовой, тщательно наблюдая за всеми гигиеническими процедурами.
В столовой он запрыгнул на стул напротив хозяина, и, точно усердный англичанин-гувернер, стал внимательно считать каждый проглоченный кусок. Когда Путиловский приступил к кофе со сливками и взял изрядный ломтик сыра, морда Макса неожиданно опечалилась и он два раза выразительно облизнулся. Все было ясно без слов. Пришлось оторвать от сердца кусочек швейцарского «эмменталя» и предложить голодному животному. Предложение было принято с королевским достоинством и тут же аккуратно съедено.
После сыра Макс удалился на кухню. Путиловского уход сотрапезника огорчил, зато Лейда Карловна возрадовалась. Стало ясно, что вместе с собой Макс принес в ранее мирный дом черные ростки ревности. Назревала невидимая, но чрезвычайно эмоциональная война между хозяином и экономкой за право быть приближенным к мягкому пушистому телу. Первую брачную ночь выиграла Лейда Карловна, первую трапезу — Путиловский. Налицо была ничья со счетом один — один.