— Здравствуйте, Анна! — Путиловский склонил голову и припал к руке в официальном поцелуе.
Пока Серж любовался хорошо подстриженным затылком друга, Анна с дьявольской изощренностью двумя коготками впилась в подбородок Пьеро. Все было ясно без слов: ранее она себе таких садистских выходок не позволяла, значит, взбешена сверх меры.
— Ты можешь поздравить нас! — гордо заявил Серж, когда насильственный поцелуй прекратился. — Мы скоро станем родителями!
От какой временной точки зачатия вел он свой отсчет, известно было лишь одному будущему папаше. Скорей всего, от первого приема внутрь растертого рога носорога. Возможно даже, что он уповал на так редко встречающееся непорочное решение сложной для него проблемы. У Анны были свои резоны, совпадавшие с календарем Пьеро.
— Поздравляю! — коротко сказал Путиловский и, чтобы позорно не встречаться глазами, вновь облобызал князя.
Анна совершенно спокойными зелеными глазами следила за всем этим спектаклем. Она понимала, что это еще не самое главное. Трудно будет сдержаться, когда ребенок подрастет и фамильные черты Урусовых вступят в очевидное противоречие с физиономией малыша.
«Се ля ви!» — подумал по-французски настоящий отец. В истории древних родов чистота крови нарушалась довольно часто: то конюшенный приглянется, то кузен соблазнит, то Батый отдаст город на три дня на поругание. Или приходится завести официального чичисбея, чтобы хоть как-то поддержать угасающее пламя родовитой семьи. Иногда даже на престол вступали совсем не те, кому подобало. Что уж тогда говорить о захудалых княжеских и баронских гербах!
— Что за женщина с вами? — спросила Анна у Путиловского, когда тот с независимым видом занялся дегустацией шампанского в бокале цвета розовой балетной туфельки.
Путиловский пустил в ход прием из национального репертуара Исидора Вениаминовича Певзнера:
— Какая женщина? Ах, эта! Это не женщина. Это сестра Франка, Мириам.
— Откуда взялась такая красотка? — продолжала допрос Анна.
— Понятия не имею! По-моему, из-под Варшавы. Там таких много. Серж, как решили назвать мальчика? — резко сменил тему разговора Путиловский.
Обрадованный Серж тут же пустился плутать в корнях генеалогического древа рода Урусовых, заговорил о Тамерлане, Улугбеке, Авиценне, добрался в своих изысканиях чуть ли не до Александра Македонского, оставившего в Азии так много хорошего, в том числе и своих потомков. Потом перешел на родословную Буцефала, стал освещать вопросы коневодства и наследования признаков по мужской линии. По всему выходило, что младенца могут назвать Буцефалом, но в конце бессвязных рассуждений всплыла кличка Александр.