Пристальный взгляд Кайана обвинял, но Роксана встретила его с надменным видом. Какое право он имеет судить ее? Ведь он сам, без сомнений, уже вкусил радости близости со своей женой.
В раскинутом для нее шатре Роксана вымыла волосы и умастила тело изысканными маслами и благовониями. Она съела только кусочек хлеба с сыром и легла отдохнуть на ложе под пологом. Первый день марша всегда бывает утомительным, и Сорайя вместе с остальными женщинами вскоре тоже погрузилась в сон. При свете единственного горевшего светильника Роксана лежала без сна, уставившись в темноту.
Слова Александра снова и снова эхом звучали в тайниках ее разума. Любила ли она его? Возможно, любовь и ненависть являются двумя сторонами одного и того же клинка. Она, не колеблясь, готова была рисковать своей жизнью, защищая его, хотя в такой же мере готова была все отдать, чтобы освободиться от него. А сейчас ко всему этому добавилось еще одно важное обстоятельство. Инстинкт говорил ей, что она носит под сердцем наследника Согдианы и Бактрии. Она не обманывалась и не рассчитывала, что Кайан и его люди способны защитить ее от врагов, которых достаточно среди македонцев. Если Александр умрет, и она, и ее еще не рожденное дитя не проживут и нескольких часов.
Так что в определенном смысле забота о муже была проявлением инстинкта самосохранения, а вовсе не любви к человеку, завоевавшему ее страну и предавшему мечу многих представителей ее народа. Но, даже если Александр останется в живых и признает ребенка своим, опасность не минует. Он пожелает сделать своего наследника македонцем, а ей не разрешат должным образом участвовать в его воспитании. Но, как тогда сможет она защищать жизнь ребенка и научить его любить Два Царства и заботиться о них?
Она была уверена в том, что носит сына Александра и, что зачатие произошло еще до ее пленения. Однако до поры до времени разумнее было держать эту новость при себе, поскольку Роксана опасалась, что муж не поверил ей, когда она говорила ему, что скифы ее не тронули. Упрямство Александра было легендарным. Если уж какая-то мысль посещала его, то изменить такое суждение было практически невозможно, поэтому любые его сомнения в отношении того, что это его ребенок, могли иметь для нее отрицательные последствия.
Шаги за стенкой палатки заставили Роксану схватиться за кинжал, но она сразу же успокоилась. Люди Кайана окружали шатер плотным кольцом, а ее верный телохранитель спал на полу у ее ног. Только один человек мог пройти сюда беспрепятственно.
— Роксана?
— Мой господин, я бодрствую.