— Что за странную игру ты затеяла? — требовательно спросил Александр.
— Я в цепях и беспомощна, — пояснила Роксана. — Мой слуга привел сюда Акиру, чтобы защитить меня от… убийц.
— Скорее для того, чтобы убить меня, — возразил Александр. Он снова выругался. — Кто заковал тебя в цепи?
— И ты еще смеешь спрашивать у меня? Ты, недоносок самки бабуина! А как ты думаешь? Твои солдаты и по твоему приказу!
— Нет. — Он нахмурился. — Я не давал такого распоряжения.
Глаза Роксаны сузились.
Он решил, что эти глаза прекрасны. Они были золотисто-карими с черными крапинками, почти такие же, как глаза дикой кошки, и сверкали столь же яростно, Зеленая шелковая туника облегала тело Роксаны, словно вторая кожа, а великолепные волосы сияли вокруг ее головы ореолом живого огня. Эта маленькая принцесса-узница, стоявшая с поднятыми руками, так что полные груди с четко выделявшимися сосками устремились вперед, могла бы соблазнить и мраморную статую.
Однако он вовсе не был сделан из камня. У него мелькнула мысль, что ее губы должны быть сладки, как спелые финики, и волна тепла прошла по его чреслам. Роксана была девственницей, а он мог делать с ней все, что только пожелает. Он опустил меч.
— Если я не убью твою любимицу, что же мы с ней будем делать? — хрипло спросил он.
— Позови одного из моих егерей.
— И что потом? Должен ли я и тебя освободить, кошечка?
— Если только не боишься за свою жизнь.
— А я должен бояться?
Она пожала плечами и облизнула губы.
— Возможно.
Мужское достоинство Александра затвердело, он ощущал пульсацию переполнявшей его крови. Дыхание царя участилось в предвкушении того момента, когда она будет извиваться под ним, издавая стоны от наслаждения, а он почувствует, как ее ногти больно впиваются в его спину, и он наполнит ее своим семенем.
— Ты дрожишь, — произнес он, представляя себе ее обнаженные груди. Во имя матери Зевса! Волосы внизу ее живота, должно быть, мягки как пух, а ее женские соки… Он застонал от предвкушения. — Не стоит бояться ударов моего мужского дротика, маленькая жена. Ты моя, а я всегда бережно отношусь к своему имуществу.
— Прикажи увести Акиру, и я покажу тебе, насколько благодарной я могу быть. — Ее голос низкого тембра намекал на многое.
— Я научу тебя таким изысканным наслаждениям, — пообещал он, — что ты ощутишь небесное блаженство.
— Убери отсюда моего зверя, но поклянись мне, что с ним ничего плохого не случится.
— Твои желания, дорогая, — это мои желания.
Охваченный нетерпением, стремясь как можно скорее начать с ней любовную игру, он вернулся к двери и отдал необходимые распоряжения.