Она резко осадила мерина, заставив его застыть на месте, хотя тот пытался встать на дыбы, мотая головой и роняя пену.
— Эй, юноша! — позвала она попавшегося на глаза подростка. — Тебе известно, что это за красная палатка?
Парень нахмурился, будто возмущенный командным тоном этой странно одетой всадницы.
— Думаю, что да. Это жилище наложницы Европы.
Греческая шлюха! Неужели ее супруг скрывал свою наложницу все это время? До Роксаны не доходили такие слухи. Тем не менее, она не могла отрицать того, что увидела собственными глазами. Она ударила каблуками в бока лошади, заставив юношу резко отскочить, чтобы не попасть под копыта.
Роксана ощущала, как кровь пульсирует в голове и приливает к щекам. Успевал ли Александр до того, как ложился в ее постель, смыть с себя следы ласк этой блудницы? Проводил ли он те ночи, когда отсутствовал в царской спальне, в палатке Европы? И шептал ли он Европе те же слова любви, что и ей? Как она могла оказаться дурой, ослепленной плотскими наслаждениями, которые он ей так щедро дарил? Ведь он был греком, а этим скотам никогда нельзя вполне доверять.
Военный высокого ранга, которого она видела вместе с Александром и Европой — это, несомненно, Гефестион. Неужели они развлекаются вместе и дружно смеются над ней? Гефестион знал об этой гетере, знал со дня свадьбы Александра. Что, если об этом известно всем? Разумеется, всем, кроме жены царя.
Она была настолько возбуждена, что чуть было не оставила без внимания донесшийся до нее крик боли. Охваченная яростью, Роксана развернула коня. За линией палаток у центрального костра группа солдат вращала большой вертел. К нему был привязан тощий смуглый подросток. Она направила лошадь сквозь толпу.
— Что вы делаете? — спросила она у македонцев.
— Это женщина Александра! — выкрикнул кто-то.
— Мне все равно, — проворчал бородатый ветеран. — Этот вор был схвачен с поличным и приговорен к казни.
В лучах солнца блеснуло острое как бритва лезвие, и юноша закричал. Роксана направила коня на солдата, державшего клинок, и ударила его по щеке хлыстом. Тот выронил меч и повалился назад, схватившись за окровавленное лицо.
Она соскочила с лошади, обнажила саблю и закрыла собой рыдающего юнца.
— Держитесь подальше, — предупредила она, размахивая смертоносным скифским клинком. — Того, кто дотронется до юноши, ждет смерть!
Ветеран поднялся из грязи, сотрясая воздух отборными ругательствами. Подняв свой меч, он стал приближаться к ней.
— Клянусь богами, я разрублю тебя на…
Изогнутый клинок Роксаны стал описывать круги, а сама она сжалась, чтобы стать мишенью наименьшего размера. Мечи ударились с такой силой, что она едва не потеряла равновесие.