Он повернулся к железной, только что захлопнувшейся за ним двери и принялся отчаянно пинать ее ногами.
– Сволочи! Изверги! Нелюди! За что ребенка?! Ребенка-то за что?! Ненавижу вас! Всех ненавижу!!! Доберусь до Устюга… а я доберусь… доползу… и суку вашу… Святую!.. голыми руками… на куски… на корм собакам!..
Глеб не сознавал, что кричит, захлебываясь собственными слезами. Он рыдал, судорожно выхаркивая угрозы и ругательства, не замечая, как жмется к переборке совсем уже перепуганный Сашок. И лишь когда грохнула о металлический пол задетая парнем швабра, мутант вздрогнул, выдохнул рвущееся из груди рыдание и замолчал, продолжая лишь негромко всхлипывать. Он повернулся к Сашку и в неярком свете из маленького, едва ли больше его кулака, иллюминатора, разглядел, насколько же напуган, почти до обморока, парень.
– Ну, ну… – пробормотал Глеб. – Не бойся…
– З-зачем ты… – выдохнул Сашок. – З-зачем их так?… Они же убьют нас…
– Не убьют, – неуверенно сказал мутант. – Тебя не убьют. Это же я их… Но они… Сашок, они Нюру убили! Ножом… Молча…
Глеб снова всхлипнул, но на сей раз быстро взял себя в руки.
– Не бойся, – повторил он. – Мы отсюда выберемся. Что-нибудь придумаем.
– А где Пистолетец? – спросил начавший понемногу оживать парень.
– Не знаю, – помотал головой Глеб. – Его первым увели… Наверное, на допрос к их главному… Да, скорее всего. Потом и нас поведут, видимо. Скорее всего, поодиночке. Не знаю уж, что наговорит Пистолетец, но ты говори только правду, это самое лучшее. На тебе в любом случае никакой вины нет.
– А… Нюра?… – сглотнул, опустив голову, Сашок.
– А что Нюра? Ты тут ни при чем. Она сама пришла, а мы – я и Пистолетец – позволили ей остаться. Ты же, как малолетка, права голоса не имел.
– Я не малолетка! – вскинулся Сашок.
– А кто ты? Старец беззубый?
– Мне уже восемнадцать!
– О! Тогда конечно! – попытался улыбнуться Глеб, но тут же стал серьезным. – И это хорошо, что тебе столько, если не врешь, конечно; выглядишь-то ты совсем еще юнцом… Но раз тебя сразу эти гады ползучие не убили, то тоже, значит, за ребенка не приняли. Но я-то сейчас о другом. Ты все равно из нас самый младший, вот и скажешь, что твое мнение никто из нас не слушал и не спрашивал. Понял?
Сашок неуверенно кивнул.
– Нет, ты мне нормально скажи: понял или нет?! – рыкнул мутант.
– Да понял я, понял…
– Вот то-то же. И обязательно скажи, что ты из Лузы!
– Да какая разница, откуда я, – буркнул Сашок. – Станут они разбираться!
– Если не станут – это одно. А вот если станут… Я что подумал: вот ты говоришь, тебе восемнадцать. Но выглядишь ты и правда моложе, не серчай уж. А когда храмовники ввели запрет на детей у «диких»?