Едва Алексей отстранился от Элен и одернул ее юбку, звякнул входной колокольчик и в магазин вошла пожилая дама. Элен не успела разогнуться, она поднялась только теперь, ее волосы спутались, она тяжело дышала, взгляд ее был отсутствующим, а лицо красным. Алексей повернулся и быстро пошел вон из магазина тем же путем, что и вошел, мимо подсобки, на ходу приводя в порядок свою одежду. Тут он увидел Варю с ее «оружием» в руке, изумленно поднял брови, а потом подмигнул ей и расхохотался. Элен вышла за ним, по пути кивнув Варе на клиентку. Та поставила утюг и направилась в салон. Пожилая женщина в большом плаще стояла посреди магазина, растерянно глядя вслед хозяйке салона. Она кое-что заметила, но не могла поверить своим глазам в то, чему она была почти свидетелем, а потому решила, что ей показалось. Тем более, что по ее представлениям, присутствие продавщицы в салоне в то же время делало невозможным предполагаемое происшествие. Выходит, ей только показалось, и она перекрестилась: привидится же такое…
Элен, выйдя вслед за Алексеем, обняла его и поцеловала.
— Ты сумасшедший, но я так люблю тебя! Ты специально сделал это при Варе?
— Да не видел я ее! А почему ты не сказала, что она здесь?
— Ты же не позволял мне говорить и сам сказал, что здесь никого нет. Я думала, она вышла.
— Вообще-то, что-то в этом есть — заниматься любовью на глазах у кого-то. Придется повторить на бис, я ведь не знал, что она все видит. И мне кажется, Варе понравилось, она ведь не сбежала, а стояла и смотрела.
— Ну ты и нахал, — они поднялись в спальню, где Элен привела себя в порядок. Алексей прилег вздремнуть.
Когда хозяйка вернулась в салон, там все еще была та самая покупательница, купчиха, приехавшая за двадцать верст специально для покупок, выбирать погоду ей уж не приходилось. И Элен с Варей занимались делом часа два. Когда же они остались одни, Элен сказала Варе:
— Ни о чем, что ты здесь видела, никому не говори.
— Вы его простите?
— За что? — удивилась Элен.
— Ну, он же насильно это сделал…
Элен рассмеялась.
— Дурочка, как же он может что-то сделать насильно, если я всегда рада его ласкам. Это он хотел поиграть в насилие. Если б я не думала, что ты где-то поблизости, я бы подыграла ему, стала бы кричать и вырываться, но я боялась, ты решишь, что все это всерьез, прибежишь и прибьешь его своим утюгом.
— А если бы вы не знали, что это он, как тогда?
— Тогда бы я вырывалась и кричала по-настоящему.
— А потом бы увидели, что это Алексей?
— Ну, наверно, влепила бы ему пощечину, чтобы не пугал так. Но потом бы все равно поцеловала его.