— Ну ты и загнул, – с наигранным восхищением протянул Акимов. – Только причем здесь Кнопа?
— При том, что отношение мужчина–женщина, семья – это мельчайшая и базовая ячейка любого социума. Пока ты сам по себе – ты можешь жить как тебе нравится и можешь в любой момент выйти из социума. Таких людей называют маргиналами. Когда ты заводишь себе пару и начинаешь задумываться о семье, карьере, покупке каких‑нибудь вещей, об улучшении жилищных условиях – все, ты попал. Ты уже стал полноценной частью общества, хотя сам можешь считать иначе и не замечать этого. Ты уже вносишь свой вклад в развитие общества и должен защищать его. Вольно–невольно ты встраиваешься в социум. Но не существует односторонних отношений, и в ответ социум начинает проникать в тебя, он заставляет тебя жить по его законам и правилам. Меняется даже твой образ мыслей – ты начинаешь думать так же, как окружающие тебя люди, в той или иной мере ты начинаешь разделять их жизненные ценности и страхи. Ты становишься как все. Но как я уже говорил, социум развращает и ослабляет тебя. А в нашем мире быть слабым – значит, быть мертвым. – Наведя на собеседника указательный палец, Долин четко и раздельно произнес: – Моя единственная цель – выжить и истребить всех протистов. Ничто – ни друг, ни любимая, ни переживания за общество – не должны отвлекать меня от моей цели. Всякие чувства, эмоции, социальные взаимоотношения – сделают меня слабым. Когда протист загонит меня в ловушку и у меня не будет оружия, я не должен буду отвлекаться на мысли, как там проживут без меня друзья, девушка, что станет с общиной. Все, о чем я должен и буду думать, – это как голыми руками оторвать мертвецу голову И я ее ему оторву.
Акимов с опаской покосился на друга.
— Да ты полный псих, – заметил глава. Выдержав паузу, спросил: – Скажи, хотя бы меня ты считаешь другом?
— С какой радости? – мстительно ухмыльнулся Долин. – Или уже забыл, как приговорил меня к ссылке с острова?
Вздрогнув, Акимов пробурчал:
— Ты сам виноват, Леша. Правила для всех одни.
— Ты же знал, что я ничего не крал.
— Конечно, я знал, что ты взял на себя вину Кнопы! – всплеснул руками Акимов. – Что мне оставалось делать, когда ты явился на суд и признался в воровстве? Что, я должен был сделать для тебя исключение и простить? Да я чуть со стула не рухнул, когда ты вылез из‑за толпы и заявил, что это ты спер те гребаные три банки тушенки. Ладно бы вы с Катькой были парочкой, так оказалось, что вы едва знакомы. – Взгляд Акимова стал ироничным. – А теперь еще удивляешься, чего это она привязалась к тебе. Представляю, что творится у нее в голове. В последний момент является благородный герой, с риском для своей жизни спасает ее, а потом, когда дама хочет отплатить благородному героя, он говорит «фи» и отшивает ее. Ха!.. Поговорил бы ты с Кнопой, объяснил ей все.