Она подняла на меня свои печальные голубые глаза, и мне почему-то до боли в сердце стало жаль эту женщину, чья стервозность, назначенная, видимо, свыше, и прочно угнездившаяся в душе, никогда не позволит ее глазам избыть такую бездонную, такую фатальную грусть. Как раз и навсегда запрограммированная модель, до скончания дней своих будет она носиться по лабиринту отведенной ей данности, лишь рудиментами каких-то атрофировавшихся чувств угадывать подчас едва различимые голоса иной недоступной более человечественной существенности.
— Артур Леонидович не сможет с вами выехать на съемку, ему сейчас зубы вставляют, и выглядит он поэтому… не слишком презентабельно, — сокрушенно, но вместе с тем игриво продолжала Камилла, — так что, на тебя, Тимур, вся надежда. Проследи, чтобы ребята вели себя подобающе… ну, и все остальное… Желаю успешных съемок.
Она отплыла, тоже грустно, точно оставляющая причал бригантина. Тут же мимо меня, сипло кудахча, своим вихлявым скоком пронеслась Наина Военморовна, стекла ее золотых очков взбудораженно звездились. Вослед ей летели визгливые поношения Бориса Михайловича, человека-дирижабля.
— Это свинство! Это подлое свинство! — визжал человек-дирижабль.
Против своего обыкновения избегать прямых сшибок Наина Военморовна вдруг резко крутнулась на месте и тем же извилистым бегом устремилась в обратном направлении, в комнату где все голосил Борис Михайлович.
— Как вы смеете меня постоянно оскорблять! — прокаркала она срывающимся голосом.
— Ах, вас еще и нельзя оскорблять?! — захлебнулся Борис Михайлович от негодования, видимо, ощущаемого праведным. — Вы постоянно уводите от меня заказчиков! А, если вам это не удается, вы всегда вбиваете какой-нибудь клин!
— Я — «клин»?! Я не отбила у вас ни одного заказчика! Я к вашим заказчикам за версту не подхожу…
— Да мои заказчики за версту с вами не сядут…
— Очень красиво, Борис Михайлович! «Не сядут»… Вы нападаете на меня просто потому, что вы ненавидите женщин!
— При-чем-тут-ненавидите-женщин!.. — закатился визгом толстяк, и даже руками замахал, точно крыльями. — Просто вы гадкая женщина! Чего вы от меня вечно хотите?! — он плюхнулся всей тушей на многострадальный голосистый стул, выхватывая из кармана пачку сигарет. — Вы подлая женщина! И, помяните мое слово, Бог вас очень жестоко накажет.
Но к этому времени все необходимое для съемок было уже собрано, — я, Степан и оператор Митя заспешили прочь от этих стен, жухлых от табачного дыма, скандалов и неосуществленных желаний.
Водитель ждал нас в машине у подъезда. И вот мы уже вновь измеряли все ухабы давным-давно не ремонтировавшихся дорог в движении к гнезду одного из самых матерых и удачливых лиходеев города.