— Что случилось? — спросил лысый и глянул через окно на террасу, не попытался ли смыться предоставленный сам себе адмирал.
Хусейн сидел в ротанговом кресле и продолжал смотреть на море.
— Ерунда. Просто показалось, — отмахнулся бородач. — Ветер штору качнул. Вот и перестраховался. Пошли, здесь чисто.
Мария в распахнутом халате лежала под широкой кроватью, прижавшись к покрытому пылью полу голым телом, и боялась вздохнуть. Ей казалось, что злодеи слышат, как неровно бьется ее сердце. В носу щекотало, хотелось чихнуть. Неподалеку от итальянки еще дергалась в конвульсиях застреленная кошка. Одна из гильз закатилась под кровать, и молодой женщине пришла в голову мысль, что злодей захочет поднять ее. Нагнется, заглянет под матрас и тогда — конец. В лучшем случае изнасилуют, в худшем после еще и пристрелят. Мария зажмурилась. Дверь скрипнула, и она услышала удаляющиеся шаги. Теперь можно было и вздохнуть.
Бородач с лысым вышли на террасу. Адмирал уже не сидел, он стоял у поручней балюстрады.
— Если надумал прыгнуть вниз головой, то насмерть не разобьешься, — заверил его лысый, выражаясь в своем мрачном юморном стиле. — Только шею себе свернешь. Придется на суд тебя в инвалидной коляске вывозить. Садись в кресло, нечего расхаживать.
Хусейн шумно выдохнул, он уже более-менее смирился со своим новым положением. Местность вокруг была открытой, далеко не убежишь, особенно со скованными руками. Догонят в три счета и потом станут долго бить, катая по земле ногами.
Бородач поставил на стол большую бутылку с минеральной водой — холодной, только из холодильника, ее укрывал матовый конденсат. Открутив пробку, он припал к горлышку, сделал несколько жадных глотков, затем протянул лысому, тот тоже попил и предложил адмиралу.
— Хочешь?
Исмаиль кивнул. Лысый облизнул губы и затем стал лить из бутылки холодную воду на штаны адмиралу, как раз между ног. Бородач звучно захохотал.
— А адмирал-то наш обделался со страху!
— Нет, только обмочился. Будь к нему справедлив, — захихикал лысый.
Хусейну хотелось вскочить, врезать и одному, и второму по морде, гнев переполнял его, но душу уже залил липкий страх, лишавший воли к сопротивлению. Бородач приложил ладонь ко лбу, вгляделся в море.
— А вот уже и наш катер, — усмехнулся он. — Конец спектакля. Кому-то следовало бы штаны поменять, да запасных нет. А на катере плывет оператор. Сцену твоего задержания на всю страну по телевизору покажут.
Вдалеке появилась темная точка, вокруг которой белела вспененная вода. Катер мчался, подпрыгивая на волнах, за ним тянулся белопенный след. Группа спецназа, которой предстояло доставить предателя-адмирала в Дамаск, спешила. Пока похищенный находился на территории, контролируемой повстанцами, можно было ожидать попытки отбить его. Водометный двигатель выбрасывал фонтаны воды. Спецназовцы готовились к высадке — впереди уже маячила пристань виллы. Можно было рассмотреть лица, стоявших на террасе лысого, бородача и Исмаиля. И тут раздался оглушительный взрыв — нос катера наскочил на невидимую в воде мину-хамелеон. То, что еще секунду назад было катером и людьми, разлетелось на обломки и рваные куски плоти. Поднялся столб воды и шумно рухнул в море.